Лекарство для безнадежных
Шрифт:
— Это все? — тупо повертев в руках единственное свидетельство существования кейса, спросил Немченко. По лицу Сашка он сейчас же понял: не все.
— Рассказывай, — вздохнул Вадим.
История про выжженную поляну и четыре обгоревших трупа его впечатлила.
— Не слабо, — заметил Немченко. — Мысли есть?
— Пятый сжег дружбанов и смылся с нашим кейсом, — выдал Сашок явно по дороге заготовленную версию. — Настоящий отморозок, — добавил после паузы он.
— У меня информация о четверых была, — почесал Немченко подбородок.
— Откуда? —
— Ниоткуда, — отрезал Вадим. — Но, как рабочая версия, твоя подходит. Итак, зачтено. Проинформируй наших, что мы ищем бомжа с почти полсотни тысяч баксов подмышкой. В обгоревшем и деформированном кейсе, — он посмотрел на единственную улику. — Кейс, естественно, без ручки.
— Ага, — угрюмо кивнул Сашок.
— Тяжкая картина была? — с пониманием поинтересовался Немченко, бросая ручку в ящик стола.
— Знаете, шеф, — ответил Сашок после паузы, — многое видел, но что бы так…. Зверь какой-то, не человек.
Таким образом, сами деньги канули в небытие. Не человек…. Но кто? Голос с его безжалостностью и особенным человеколюбием? Вот основной вопрос на повестке дня. Как быть с ним и его просьбой? Послать его далеко и надолго или все-таки, заняться делом?
Новое дело — всегда новые проблемы и, главное, эти проблемы разрулить верно. Тем более, когда задача поставлена Им. Человеком, который может многое испортить в жизни. Впрочем, человеком ли? Разве в силах человеческих знать так много? С некоторых пор у Немченко возникли по этому поводу сильные сомнения.
Конечно, лучше всего для решения новой задачи Голоса подошел бы Виктор Гарин.
Странный тип, со своим личным кодексом чести и долга, независящий ни от кого, профессионал высочайшего класса. Людей, подобных Гарину, Немченко не любил. Часто он просто не знал, как ими управлять, что доводило его до бешенства. В лучшие времена Вадим, не особенно задумываясь, шлепнул бы Гарина, но сейчас… Кто остался? Да никого, в общем… Одни тинэйджеры, которым еще очень многое предстоит… Наверное, Гарин действительно был лучшим из тех, кто оставался на сцене и мог решать сложные наболевшие вопросы.
Но иногда сбои случались и у него. А иногда Виктор Гарин просто не брался за работу.
— К черту, — решил Вадим. — Подумаем об этом утром.
Машина прошла через приветливо распахнувшиеся ворота, проехала мимо охранника и свернула на подъездную дорогу к дому. Сашок, угрюмой тушей высившийся на водительском сидении, молчаливо переживавший вспыльчивость шефа, неудачу на вокзале и четыре обожженных трупа, включил дальний свет.
— Зачем? — поинтересовался Вадим.
— Да бегают тут… Всякие… — буркнул Сашок. — Не успеешь…
Дом встречал зеленоватой подсветкой на стенах и тусклыми фонарями. В окнах гостиной горел свет.
— Ты вот что, — сказал Вадим, когда машина остановилась. — Проследи, чтобы в ангаре все чисто было. И гильзы… Там их штук пять должно было остаться.
— Я считал, — кивнул Сашок. — Девка, две — парень и две, — он сглотнул. — Толян.
— Тогда завтра в девять, — приказал Вадим, открывая
— Шеф, — вдруг сказал Сашок до того растерянным голосом, что Вадим в недоумении обернулся. — Мне Толян триста баксов должен был. Обещал отдать завтра. А теперь…. Как же быть, а?
Лицо Вадима посерело, глаза неприязненно сузились.
— Что?!
— Просто хотел уточнить, во сколько быть, — мгновенно среагировал Сашок. — Буду в половине девятого.
— Ага, — кивнул Вадим, отходя. — Тогда лучше в восемь.
На улице моросил дождь.
Зябко кутаясь в плащ, Вадим проводил машину взглядом. Внутри него все клокотало. Ну, сволочи, подумал он с каким-то даже восхищением. Завтра же… Всех поголовно в расход… Совсем, скоты, оборзели… Триста баксов, а, каково?
Немченко открыл калитку, все еще негодуя.
Но когда он увидел новую дочкину «Хонду» криво припаркованную у ворот гаража, все прочие мысли вылетели из его головы. И дела, и Голос, и даже в конец охамевшие подчиненные — вообще все… Потому, что вдоль низкого бока совершенно новой спортивной машины шла широкая полоса свежесодранной краски. И обнажившийся металл тускло поблескивал в свете уличных фонарей.
Дочь оказалась омерзительно пьяна. Она сидела в мокрой кожаной куртке на диване в гостиной, откинувшись на высокие подушки. Из-под короткой юбки виднелись чулки со стрелкой, на высоких каблуках налипла грязь. В одной руке она держала литровую бутылку виски, а в другой — сигарету, которой без надобности размахивала в воздухе, осыпая пеплом и ковер, и себя, и своего мученика-бойфренда, умудрившегося продержаться рядом с ней рекордное время — почти два месяца. Впрочем, Вадим был абсолютно уверен, что этот подвиг юноша совершил только благодаря собственной беспросветной умственной отсталости. Немченко даже и не помнил толком, как его звали: то ли Валя, то ли Коля. Поэтому для себя он именовал парня коротко: бойфренд.
— А… Папахен пришел, — расплылась Маша в пьяной улыбке. — Здоровеньки булы.
Вадим немедленно пожалел, что не продолжил беседу в ангаре еще на пару часов. Бойфренд блеснул очками в сторону прихожей.
— Добрый вечер, Вадим Дмитриевич, — поздоровался он. Ну, прямо английский лорд, не больше, не меньше, подумал Вадим.
— Привет, — буркнул Немченко, снимая ботинки. — Что случилось с машиной?
— Это долгая история, — ответила Маша.
— С удовольствием послушаю, — кивнул Вадим.
— А что слушать-то? — рассеянно пожала дочь плечами. — Результат налицо. Надо в ремонт везти.
— А денег у тебя, естественно, нет, — заметил Вадим.
— Откуда же у меня деньги? — искренне удивилась Маша. — Карточка на этот месяц — ту-ту…
— Значит, все уже со счета выгребла, — констатировал Немченко, доставая из бара коньяк. — А что — пошла бы, заработала…
— Как?
Вадим налил себе стакан и, повернувшись, смерил ее оценивающим взглядом.
— Обычно. Долларов тридцать за тебя дадут. Ночей десять — и машина в порядке…