Лекарство для тела и для души (сборник)

Альцина Антонио

Другой врач, из несколько более древних времен – времен III династии, был, вне всякого сомнения, самым знаменитым врачом Древнего Египта. В эпоху Джосера, первого фараона III династии, Имхотеп был чати, великим визирем, чем-то вроде первого министра, а кроме того, первым архитектором, первым врачом, первым астрономом и первым придворным астрологом. Он был тем, кто знает все. Имхотеп в качестве архитектора руководил возведением пирамид в Саккаре. Он был настолько известен, его исцеления, его диагностика и все, что он делал в медицинской сфере, были настолько удивительными, что через несколько тысяч лет после смерти он был обожествлен, и его культ был учрежден как в Верхнем, так и в Нижнем Египте, хотя сам он жил в Нижнем.

Согласно

древним текстам и некоторым специалистам в эзотерике, Имхотеп был учеником храмов Тота и храмов Сехмет. Вообще врачи были жрецами, они получали свои познания, и медицинские, и в других сферах, где могли практиковать, прежде всего в храмах Сехмет, Тота и Анубиса. И отсюда представление о боге Анубисе как о целителе, а не только о том, кто сопровождает мертвых по другую сторону жизни, в Аменти. Нужно упомянуть и других богов, таких как Хор, покровитель врачей, а в более поздние времена – Серапис, который слился с греческим Асклепием и позже превратился в римского Эскулапа.

Бог Тот

Это лишь некоторые из храмов и школ мистерий или магии, где обучались египетские врачи.

Из-за определенного типа их символизма не очень понятно, жрецами-магами каких из многочисленных храмов или школ были врачи. Они могли быть из храмов Сехмет, или Анубиса, или Амона, о котором мы еще не упоминали, или Тота. Для того, кто знаком с Древним Египтом, это естественно. Наш менталитет узких специалистов требует строгого соответствия названию своей специальности. Но для египтян такая ситуация была естественной, и то же самое происходило в других древних цивилизациях, я не могу здесь назвать никаких исключений. Считалось, что знание содержалось во всех школах, во всех храмах, во всех местах, где происходило обучение, просто это обучение могло находиться под покровительством какого-то определенного божества и было окрашено определенным символизмом, определенным духом, тональностью. То, что мы называем тональностью, – это колорит, гармония, особая вибрация, которую ему придавала одна из сил Природы (или одно из божеств, если нам так хочется это называть). Эти силы очень разнообразны, и именно поэтому столь разнообразна сама Природа, столь прекрасна в своих различиях, начиная с оттенков цвета до различных царств Природы, в тысячах и сотнях тысяч видов как в растительном, так и в животном мире.

В Природе все очень разнообразно и при этом все очень похоже. Растительный мир отличается рядом очень простых характеристик. Язык животного мира тоже очень прост, если нам захочется его упростить. И существует человеческая модель, которая, хотя и описана на тысячах страниц медицинских текстов, тоже сводится к нескольким очень простым, конкретным характеристикам, отличающимся от характеристик других царств Природы.

• Болезнь

Но как же различаются люди, когда болеют, даже если речь идет об одном и том же заболевании! Поэтому даже в те времена говорилось: «Не существует болезней, есть больные».

У египетских врачей в том, что мы сегодня называем прогнозированием заболевания, существовало три принципа, три девиза, которым они следовали. Они изучали конкретные случаи и составляли что-то вроде истории болезни, например так, как это описывается в папирусах, которые я назвал выше. Они расспрашивали пациента и изучали самые тонкие его сферы. Неизвестно точно, как они это делали, но существуют упоминания о статуэтках, которые в качестве элемента диагностики помещались у изголовья больного; по истечении нескольких минут различные части статуэтки окрашивались в разные цвета, и врачи, которые умели интерпретировать подобное изменение цвета, ставили диагноз. Это касалось не только органических, физических заболеваний, но также и заболеваний души (под душой мы понимаем психику

и ментал, а не духовную часть).

Диагноз ставился в виде трех абсолютно разных видов прогноза. Первый: «Я буду лечить болезнь этого больного»; во втором случае: «Это болезнь (или больной, потому что чаще использовалось слово «больной», чем «болезнь»), с которой я буду сражаться» (то есть это уже тяжелый случай, тот случай, когда трудно дать прогноз). И был третий вид прогноза: «Я не буду делать ничего: предпринимать что-либо слишком поздно или болезнь слишком тяжела». Мы до сих пор следуем этому же принципу, просто мы его несколько замаскировали, пытаясь помочь пациенту, но эту «помощь» надо взять в кавычки. Порой, пытаясь поддерживать жизнь тела и, прежде всего, души в этом теле, которое очень страдает и хочет только одного – покинуть сей мир, мы, врачи, зная о неизлечимости заболевания, пытаемся поддерживать в теле жизнь, а это, строго говоря, не лучшее решение. В египетской медицине, диагностируя болезнь или больного, врач очень ясно понимал, что существуют болезни, против которых бороться невозможно, или, по крайней мере, невозможно бороться против той болезни, от которой страдает именно этот больной.

Это приводит нас к мысли, что у них действительно были разработаны какие-то системы диагностики, в том числе вышеуказанные статуэтки, чтобы они могли с такой уверенностью, с такой категоричностью говорить: «Эту болезнь я буду лечить». И создается впечатление, что они действительно были уверены, что смогут исцелить болезнь. Во втором случае – «Я буду сражаться» – они хотели сказать: «Я буду соизмерять себя с заболеванием и с больным, буду стараться противостоять этому сложному случаю». А в третьем случае они не беспокоились или не хотели беспокоить больного, ведь лучшее, что можно было сделать, – это оставить его в покое, дать ему умереть в мире и спокойствии.

Нам стоило бы подумать о том, что есть такие болезни и такие больные, относительно которых врач действительно должен чувствовать в себе силу прекратить страдание. Есть и другие заболевания, которыми он должен серьезно заняться, должен сказать себе: «Я буду сражаться с болезнью этого больного». А в других случаях – дать возможность людям спокойно прожить остаток жизни. Он должен во всех случаях предложить больному маленькую помощь, не для того, чтобы тот мог прожить дольше, а для того, чтобы то время, которое ему отпущено, он прожил лучше. Из древности до нас дошла старинная поговорка: «Дело не в том, чтобы добавить лет жизни, а в том, чтобы добавить жизни годам». И в этом египтяне были знатоками.

• Социальная медицина

С социальной точки зрения египетская медицина была очень соучаствующей. Государство контролировало существование социальной медицины; иными словами, в любом уголке страны каждый из 12–12,5 миллионов населения, какое было в древние времена, имел право на медицинскую помощь. Государство заботилось о том, чтобы это выполнялось.

В этой соучаствующей медицине пациент также играл свою роль. «Заклинания» произносил не только врач, но и пациент, и некоторые из этих заклинаний упоминаются в древних папирусах. Одно из них, которое всегда привлекает мое внимание, гласит: «Я тот, чью жизнь Бог хочет поддержать». Эта фраза произносилась в случаях тяжелых заболеваний, и говорилось в ней не о большем числе лет, а о большей наполненности жизни.

• Медицина и другие науки

В медицинских школах не наблюдалось отделения медицины от других дисциплин. Изучали, например, алхимию, а не химию, и хотя говорят, что алхимия – это безумная мать химии, мы можем на самом деле видеть, что это утраченная сегодня нау ка, или утраченная в значительной части. Однако со времен Древнего Египта до Средневековья и даже дальше она продолжала практиковаться. Возможно, она была наукой более высокой по сравнению с современной химией: хотя наша наука весьма эффектна во всех своих проявлениях, она ничего не знает о трансмутации свинца в золото…