Лекарство от Апокалипсиса

Ткачук Анатолий Николаевич

– Добываю чуть ли не самый эффективный препарат в нашем случае.

– Крысиные потроха? – усмехнулся Алекс.

– Не совсем. – Макс на мгновение о чем-то задумался. – Я извлекаю из крысы вилочковую железу, из которой потом получаю тималин. Это сложный процесс, пришлось практически из ничего создать технологию для гомогенизирования, экстрагирования и удаления труднорастворимых фракций. Но вроде я получил этот препарат практически заводского, как мне кажется, качества. А крысы, которые несколько поколений провели в саркофаге, научились выделять специальный гормон, защищающий от последствий облучения в больших объемах, чем их

сородичи.

– Зачем он тебе? – Алекс по-прежнему слабо понимал происходящее.

– Чтобы вытащить тебя из состояния тотального подав лен и я иммунитета. Ты получил очень большую дозу облучения, я попытался ее хоть приблизительно прикинуть, пройдя по твоему маршруту, и по моим подсчетам получилось больше ста рентген. Не успел я сюда перенести счетчик излучения, вот и приходится по экспозиционной дозе все высчитывать. К тому же тот вирус, о котором я говорил, убил бы тебя при парализованной радиацией иммунной системе. Поэтому пришлось тебе вводить тималин в лошадиных дозах.

– То-то я чувствую, что мне заржать хочется и хвост прорастать начинает, – усмехнулся Алекс.

– Скоро еще и нюх обострится, как у крысы! – рассмеялся Макс. – В общем, как ни крути, препарат помог тебе, не дав развиться, по крайней мере, на данной стадии никаким новообразованиям.

– Откуда ты это знаешь? – Алекс обвел комнату глазами в поисках каких-либо еще медицинских приборов.

– Предполагаю. Если бы это произошло, ты бы здесь сейчас не сидел.

– Кто его знает, – Алекс пожал плечами. – Зачем ты мне помогаешь?

– Зачем? – Макс отвел глаза в сторону, будто собираясь с мыслями. – Вообще довольно глупо было бы не попытаться спасти человека при большой вероятности того, что он один из двух, оставшихся на планете. Хотя на осознание этого мне пришлось потратить некоторое время, признаюсь честно. А во-вторых, ты мне нужен.

– Для чего? – удивился Алекс.

– Ну не только мне… Ты можешь попытаться остановить ядерную войну в прошлом.

– Как? – Алексу вновь казалось, что он погружается в бред.

– Я уже говорил, ты должен попытаться в прошлом перехватить управление физиологией носителя, вытеснив его естественную психофизическую сущность.

– Как я это сделаю? И что будет тогда с этим человеком?

– Не знаю, – Макс пристально смотрел на Алекса. – Возможно, сойдет с ума. Знаешь, может быть, раздвоение личности – это и есть результат чего-то подобного. Но это не так важно… В борьбе за судьбу человечества это будет печальная, но вполне оправданная жертва.

– А если я сойду с ума? К тому же, что мне делать, если мне удастся взять физиологию под контроль? Я пойду проповедовать идеи о мире во всем мире? – Алекс напряженно сжал губы. – Да меня заплюют и уж точно отправят в сумасшедший дом. Сколько их было, этих умалишенных, которые предрекали гигантские цунами, падения метеоритов, колоссальные землетрясения, потопы, извержения вулканов и ту же ядерную войну… Где они все? К тому же, что будет, если сделав все это, я останусь там навсегда? Что станет здесь с моим телом?

– Спокойствие, – Макс даже отпрянул немного в сторону от такого напора со стороны собеседника. – Нужно все обдумать. Я сам не пришел еще к конечному выводу. А тебе пока нельзя тратить много энергии, ты еще не пришел в себя. Твой организм прошел через целую серию серьезных кризисов, чтобы теперь сформировать хоть небольшую, но защиту от радиации и местных вирусов. Но ты

же понимаешь, что это шаг к тому, чтобы выйти за пределы арки. Там вредоносных факторов еще больше, но главный из них все же радиация…

– Кризисов? Сколько времени я вообще провел в таком состоянии, – удивился Алекс.

– Несколько недель. Тебе было непросто… – Макс подошел ближе. – Я даже думал, что ты уже на грани и вот-вот сыграешь в ящик. Но нам нужно было, чтобы твой организм пришел в себя и быстрее перестроился, поэтому я был вынужден пойти по довольно революционному пути. И твой организм выдержал.

Поэтому можно попробовать продолжить. Плавное эволюционное развитие не всегда эффективно. А резкое перестроение позволяет формировать новые способности значительно быстрее. Ведь так же развивалась и наша планета, она периодически проходила через глобальные катаклизмы, уничтожая почти все существующие виды, сохраняя лишь минимум, из которого появлялись иные, совершенно отличные от предыдущих формы жизни, приспособленные к новым условиям окружающего мира. Это особый путь развития, может быть, мы как раз живем в один из подобных периодов, и, значит, те, кто будут населять планету после нас, будут непохожими на нас, – Макс замолчал, на его напряженном лице возникла пугающая гримаса.

– Есть и такая вероятность, – Алекс не понял, что вызвало столь неожиданную смену эмоций у Макса.

– Ты понимаешь, – задумчиво проговорил Макс, – это значит, что тебе не нужно быть мессией.

– Что это значит? План меняется? – Алекс усмехнулся.

– Нет. Просто ты абсолютно прав в том, что мы никогда не сможем остановить войну простым убеждением и предсказанием. Человек так устроен, он не может жить без войны. Это какая-то неутолимая жажда взаимного уничтожения. И с ней не справиться. Нужно действовать иначе.

– Иначе? – Алекс чувствовал, что Макс нащупал действительно неожиданный путь в решении вопроса, который его довольно давно мучил, но никак не решался озвучить.

– Да, иначе… У нас есть один-единственный уникальный шанс для того, чтобы научиться бороться с радиацией. Но не так, как мы привыкли это делать… Точнее, даже не бороться, нам нужно научить людей жить с радиацией, так, как это смог сделать я, так же, как, возможно, сможешь сделать ты, и, может быть, пойти дальше. Понимаешь, человек должен научиться мыслить иначе, жить иначе, и тогда его органы начнут функционировать иначе. Это будет, скорее всего, уже совершенно другой человеческий вид… И наше место не займут разумные крысы, как они это сделали в саркофаге.

– Ты явно сошел с ума, ты хочешь в этих непонятных условиях на примере меня создать то, чего не сумела добиться вся мировая наука за целый век изучения атомной энергии?

– За век? Ты наивен! Ты слишком наивен, Алекс! Радиация, так или иначе, сосуществовала рядом с человеком всегда, точнее, человек сосуществовал с ней. Миллионы, миллиарды лет. Это излучение появилось в то мгновение, когда наша Вселенная лишь начинала зарождаться. А полураспады, длящиеся тысячелетиями, они будто часы Вселенной, отмеряющие, сколько просуществовал наш мир и сколько ему отведено. Может быть, когда активного вещества не останется совсем, тогда все, что нас окружает, просто-напросто перестанет существовать. На этом и закончится история Вселенной. Ты никогда не задумывался о том, почему наша планета опоясана урановыми поясами? – Макс обезоруживающе смотрел на Алекса.