Лекарство от Апокалипсиса
Шрифт:
Носителя вместе с другими жителями привлекли к работам по укрытию ценностей и сохранению знаний, теперь Алекс мог наблюдать за тем, как тщательно упаковываются тайны и секреты этой цивилизации. Они опускались в подземные пещеры, похожие на ходы червей. Входы в них располагались под каждой из пирамид, которых оказалось великое множество в округе. Гиганты будто готовились к чему-то ужасному, стремясь сохранить все свои знания и технологии даже не для себя, а для кого-то, кто будет потом. Это было пугающее состояние, будто вместе со своими знаниями они заживо хоронили самих себя.
Лишь однажды, когда под землю опускался
– Что это?
– Это одна из величайших реликвий на нашей планете, – ответил гигант в белом одеянии, похожий на того, что выступал, стоя на пирамиде. – Она появилась еще задолго до рождения нашей цивилизации, возможно, на заре формирования самой планеты. Это календарь времен. Он отсчитывает одну за другой эпохи, отведенные тем или иным цивилизациям. Об этом помнят немногие, но до нас на планете были другие жители, и они закончили свою эпоху, расколов каким-то страшным оружием свой гигантский континент на части. Этот календарь сохранялся остатками цивилизаций, чтобы появиться вновь.
– И что же, мы заранее знали, когда погибнет наша цивилизация? – вновь спросил носитель.
– Не совсем так, календарь ведь ведет только отсчет времени, все остальное каждая цивилизация довершает сама. Конечно, планета в периоды окончания эпох сама подсказывает, что вышел срок, но все же роковое решение лежит на разумных цивилизациях. Сумеют ли они объединиться перед угрозой и защитить самих себя или же только усугубить и без того надвигающуюся на них угрозу? То есть, мы должны бы сейчас не развязывать войны, а наоборот, стремиться сделать все, чтобы не допустить их. Но, увы, может быть, так за нас решили высшие силы, – гигант опустил голову, и каменный календарь стал скрываться в подземелье. – Возможно, мы оказались недостойны продолжить свое существование на планете и способны погубить не только планету, но и нарушить равновесие во Вселенной.
В этот момент пол, уложенный массивными каменными блоками, задрожал.
– Что это? Что происходит? – донеслось с разных концов помещения пирамиды.
– Торопитесь! Скорее, опускайте его! Осторожнее, – гигант в белых одеждах кричал громче.
Массивные каменные глыбы, служившие потолком, вдруг под напором сотрясающейся массы стали проседать, нависая над головами. Один из камней, не выдержав напора, рухнул на гиганта, рассказывавшего о календаре. От удара золотой шлем слетел с его головы, а из расколотого черепа потекла алая кровь.
Увидев это, носитель испуганно взглянул на календарь, всматриваясь в изображение вырезанного в центре отвратительного божка. Даже отведя взгляд и бросившись к выходу, Алекс видел его пугающую улыбку, будто запечатленную перед глазами. Может быть, это ужасающее существо некогда стало автором этого бессмертного календаря, а может быть, тем, кто создал бесконечную систему разрушений. Алекс знал, что эта реликвия переживет любую катастрофу, чтобы в его времени возникнуть предвестником Апокалипсиса под названием «Календарь Майя».
Когда носитель оказался снаружи, буквально проскользнув под стремящимися обрушиться блоками, он застал жуткую картину пылающего города.
На лице играли желваки. Алекс тяжело дышал, но тут же вскочил, и вновь опустившись на пол, принялся ощупывать себя. В теле возникло непонятное ощущение, он физически ощущал, что стал меньше. Алекс закрылся рукой от света небольшого фонаря, подобно гиганту, спасавшемуся от обжигающего жара. В это мгновение он осознал, что тот последний жест, сделанный в мире гигантских жителей Туаны, был воспроизведен им самим. Неужели у него получилось? Или же его инстинктивное желание лишь совпало с желанием носителя?
– Что? Что с тобой случилось? – Макс посветил фонарем в глаза Алекса, от чего тот крепко зажмурился и отстранился. – С тобой все в порядке?
– Я умер, я только что умер, – Алекс пытался выровнять вдруг сбившееся от слов дыхание.
– Что значит умер? Это не ты! Не ты! Это тело, не принадлежавшее тебе.
– Сколько меня не было?
– Несколько минут! Так всегда бывает, я неоднократно проверял, устанавливая секундомер.
– Мне кажется, я провел там около недели, – Алекс продолжал разговор, но в его голове все еще крутился вопрос: «Неужели получилось?». Но почему-то он не решался озвучить это Максу. Вдруг и правда всего лишь показалось, вдруг он даст себе и ему только эфемерную надежду на успех.
– Так всегда бывает, здесь проходят мгновения, там минуты, часы, дни. – Макс, немного задумавшись, поднял глаза в потолок, а потом, резко вернувшись из своих мыслей, спросил: – Куда тебя занесло на этот раз? В соответствии с планами?
– Черт его знает, мне так и не удалось понять, что это за ерунда была. Я не понял ни времени, ни места, в котором оказался.
– Как это может быть? Неужели не было никаких признаков времен?
– Ну, – протянул Алекс, – если гиганты, носящие на голове шлемы с кристаллами и укрывающие свои ценности в ступенчатых пирамидах, способны навести тебя на какие-либо мысли о времени своего существования, то я даже не стану с тобой спорить.
– Что ты говоришь? Гиганты и пирамиды? – Макс с нескрываемым изумлением и широко раскрыв глаза смотрел на Алекса. – Но это же безумие.
– Безумие, – пожал плечами Алекс. – Но во всем этом оказалось слишком много чересчур реальных деталей.
Алекс говорил без остановки почти несколько часов, рассказывая о гигантах, их жилищах, наездниках на динозаврах, ступенчатых пирамидах. Именно рассказ о пирамидах больше всего прочего увлек Макса, и он попросил остановиться на них с большими подробностями, припоминая каждую деталь.
– Сами стены пирамид были выстроены из плотно подогнанных друг к другу гигантских гранитных блоков, – ведя к концу разговор, проговорил Алекс.
– Гранитных? Ты в этом уверен?
– Я могу только предполагать. Но материал был очень похож именно на гранит, его сложно с чем-нибудь перепутать.
– Да, только представь, что необходимо для того, чтобы поднять эти глыбы на огромную высоту. Хотя наша планета вся усеяна подобными сооружениями.
– Я знаю, но мне показалось это чем-то совершенно иным, не свойственным тому, что мне доводилось видеть когда-либо.