Лекарство от колдовства
Шрифт:
Филипп утром обошел палаты, все, кроме палаты Агнии. И вышел в сад.
Все тянул время.
По дорожке порхающей походкой шла медсестра Зоя. В руках – упаковка одноразовых шприцов. В главном корпусе получила. Несла, как драгоценную добычу.
– Добрый день, Филипп Алексеевич! Я пропустила утренний обход?
– Не страшно. Все в порядке. Все в норме.
– Только Прохорова всю ночь рыдала. А вы где были ночью-то?
Зоя смотрела на Филиппа пристально, чуть прищурив глаза.
– Да так…
Филипп сделал неопределенный жест. Не объяснять же,
– А. Понятненько, – медсестра хихикнула, но как-то зло.
– У друзей ночевал…
– А. Понятненько.
И Зоя пошла дальше.
«Зачем соврал? Глупость какая-то», – подумал Филипп.
Цвели поздние флоксы, теплый ветер разносил их запах.
«Каково это, знать будущее? – Филипп поднял с дорожки зеленый кленовый лист. – Я знаю, что этот лист скоро должен был бы стать желтым. Но раньше упал. А лист знает? Ему это знание ни к чему».
– Это глухой лес. Сожженные бревна. Да, это сгоревшая изба. Много солдат. Они в зеленых кафтанах. Это давно было, давно. Форма старинная, – Агния говорила ровным голосом, даже монотонно немного.
Она рассказывала об этой своей галлюцинации и прежнему доктору, и не раз. Тот, прежний, все пытался поймать ее на неточностях. Но напрасно. Агния видела эту картину четко, ее невозможно было сбить вопросами.
– Форма на солдатах петровских времен, я в интернете потом посмотрела, да. Обгорелые тела. Солдаты разбирают завалы. Солдаты не смогли никого спасти. Один молодой солдатик наклоняется, поднимает оплавленный кусок металла. Оглядывается, кладет себе это в карман. Кто-то кричит очень громко. Грузят тела на подводы. На три подводы. Складывают вповалку. Везут. Густой темный лес…
Агния замолчала отрешенно.
– Как часто вы видите эту картину? – спросил Филипп.
– Часто. Как и другие.
– В какое время суток? Ночью?
– Нет, это не сны. Да, ночью тоже бывает. Но это не сны.
– Вы связываете эти… – доктор запнулся, ему не хотелось произносить слово «галлюцинации», – эти видения с какими-то событиями из вашей повседневной жизни? Вы помните, когда вы впервые это увидели?
– Конечно. Но у меня и тогда было ощущение, что я всегда это знала. Но первый раз я не это увидела. Это потом. Первый раз я увидела Индию. Обезьяну с красным камнем, помните, я вам рассказывала? И тоже было – как знание. Как будто это всегда было со мной. Я не испугалась поэтому. Хотя это страшно ведь, да, доктор?
– Если вас не пугают эти картины – то что в них страшного? – доктор Воздвиженский старался говорить отстраненно. – Что вас пугает?
Агния посмотрела на него с недоумением:
– Да хотя бы то, что я это вижу. Зачем? Зачем мне эти знания? Почему я это вижу? И так четко. Я даже чувствую этот запах – он сладкий, запах смерти. Сладкий!
«Попытки суицида у нее не было вроде», – отметил про себя Филипп.
– Нет, не волнуйтесь, – сказала, горько усмехнувшись, Агния, – я ничего с собой не сделаю. Вы ведь поможете мне, доктор? Я не хочу этого
– Вашей вины здесь нет никакой, – поспешил заверить пациентку Филипп.
– Тогда почему?
– Меняется скорость нейронов, – дежурно произнес Филипп.
– Это я прочла уже. В интернете. Почему это со мной произошло?
– Один процент населения земного шара страдает так же как вы.
– Я об этом тоже читала, – сказала Агния устало.
«И посоветоваться не с кем. Обещали второго доктора в отделение, но все не шлют и не шлют».
Агния кинула лукавый взгляд на Филиппа.
– Филипп Алексеевич, мне мама с детства всегда говорит: «Глаза боятся, а руки делают». Вы не руками, конечно, работаете, а головой, но все равно. Поговорка – универсальная. Вам же все равно придется со мной что-то делать. Вы же не оставите меня?
Филипп с укором посмотрел на пациентку:
– Конечно, Агния. Сейчас есть очень продвинутые лекарства, практически без побочных эффектов. Вам, кстати, новые предписания помогают?
– Спасибо, мне стало легче. Я раньше вообще себя не чувствовала. Как если бы это была не я. Спала все время. Сейчас я читать хотя бы могу.
– Но видения вернулись?
Агния кивнула:
– Вернулись. Когда я спала сутки напролет – они мне не снились. Мне вообще ничего не снилось. Я была – не я.
– Сейчас что вам снится?
– Я редко помню сны.
– И все-таки.
– Недавно, например, снилось, что я подхожу к какому-то дому, перед домом заросший сад. Много цветов. Этот сон мне часто снится. Незнакомое место. Я никогда не была ни в этом доме, ни в этом саду.
– Вы подробно можете описать этот сон?
– Нет. Он, знаете, сон. Там все нечетко, как во сне, – рассмеялась Агния.
– А ваши видения?
Агния погрустнела.
– Вот их я вижу четко. Как наяву.
После обеда в психиатрическое отделение заглянул хирург Леня Шумейко – квадратный крепыш с миниатюрными ручками.
– Как дела?
– Хорошо, – настороженно ответил Филипп.
– А что так невесело? Психи буянят?
– Душевнобольные, – поправил Филипп, – и не буянят, слава богу. Как у вас?
– Что у нас? Режем с утра до ночи русский народ, – хохотнул хирург, – а он все не кончается и не кончается. Я к тебе, Филя, с добрыми намерениями. Предупредить и остеречь. Готов? Не обидишься? Точно? Я – мужик резкий, потому и хирург. А может, наоборот, хирург, потому что резкий. Тут по больничке слушок пошел, что ты гомик.
– Я?! – возмутился Филипп.
– А это нехорошо! У нас это не принято, знаешь ли. Провинция. Мы традиционных взглядов придерживаемся.
– Да я не… я совсем… – лепетал растерянный психиатр.
– Точно?
– Однозначно!
– Тогда слушай. Надо, чтобы тебя кто-то реабилитировал в глазах общественного мнения. Вернее, скомпрометировал. Лучше пусть будет харассмент, чем девиация. Молодой мужик месяцами живет без женщины – непорядок.
– Что ж мне теперь, по проституткам? – Филипп с ужасом представил себя в объятиях жрицы любви.