Лекарство от меланхолии
Шрифт:
Кто-то из проплывавшей мимо толпы уже остановил на Камиллии свой зоркий взгляд.
– Она нездорова, – указал человек.
– Прекрасно, – сказал м-р Уилкис, – начало положено. Давай-ка перо, малыш! Хорошо! Продолжайте, сэр!
– Она больна, – и человек нахмурился. – Она выглядит неважно.
– "Выглядит неважно…" – записал м-р Уилкис, потом вдруг замер. – Это… это – не вы, сэр? Вы доктор?
– Да, сэр.
– Ну конечно! Те же слова! Джейми, возьми мою трость и гони его отсюда! Уходите, сэр, убирайтесь!
Но человек, крепко ругаясь и негодуя, и
– Она нездорова, она выглядит неважно, – передразнивал его м-р Уилкис, но вдруг замолчал. Женщина, высокая и худая, как жердь, похожая на восставшее из гроба привидение, указывала на Камиллию Уилкис своим длинным перстом.
– Галлюцинации, – нараспев провещала она.
– "Галлюцинации", – довольно записал м-р Уилкис.
– Отек легких, – пробубнила женщина.
– "Отек легких", – весь сияя, зафиксировал м-р Уилкис. – Уже что-то путное.
– Требуется лекарство от меланхолии, – уверенно продолжала женщина. – Есть в доме мумии? Для употребления внутрь. Измельчить и растолочь! Лучше всего мумии египетские, арабские или ливийские. Они хороши при магнитных расстройствах. Спросить меня – Цыганку с улицы Флодден-роуд. В продаже всегда имеются: каменная петрушка, мужской ладан…
– "…улица Флодден-роуд, каменная петрушка…" – помедленнее, пожалуйста!
– …опобальзам, понтийская валериана…
– Обождите, мадам! "…опобальзам", так… Джейми, задержи ее!
Но женщина, назвав свои лекарства, проплыла дальше. Ее сменила девушка, на вид не старше семнадцати, подошедшая поближе и уставившаяся на Камиллию.
– Она…
– Минуточку! – м-р Уилкис лихорадочно скреб пером, – "…магнитные расстройства… понтийская валериана"… черт! Теперь, милая, с вами. Что вы прочитали на лице моей дочери? Вы же прямо впились в нее взглядом.
– Она страдает от… – незнакомая девушка заглянула в глаза Камиллии, покраснела и запинаясь начала снова: – Она страдает от… страдает от…
– Ну-ну, выкладывайте!
– Она… Нет, я не могу! – и девушка, бросив на Камиллию прощальный сочувственный взгляд, кинулась от нее прочь в толпу.
– Глупенькая.
– Нет, папа, – широко раскрыв глаза, прошептала Камиллия. – Она не глупенькая. Она видит. Она знает. Пожалуйста, Джейми, догони ее, заставь ее сказать!
– Стой на месте, Джейми! От нее никакого проку! Не то что от Цыганки. Смотри, целый список снадобий!
– Нет, папа, она знает, – и Камиллия, еще сильнее побледнев, закрыла глаза.
Кто-то вежливо откашлялся.
Ощетинив свирепые усы и выставив вперед фартук – настоящее кровавое поле битвы, перед ними стоял мясник.
– Такой взгляд бывает у коров, – сказал он. – Я лечил их бренди с тремя свежими яйцами. А зимой лечился этим же эликсиром сам…
– Моя дочь – не корова! – в ярости м-р Уилкис бросил перо. – И она – не мясник! И сейчас – не январь! Отойдите назад, сэр, не мешайте другим!
Действительно, рядом уже шумела целая толпа, состоявшая из людей, которым во что бы то ни стало вздумалось навязать Уилкисам свое излюбленное целительное питье или же рекомендовать им место в деревне, где дождей идет меньше,
– Назад! – встревоженно закричала миссис Уилкис. – Они раздавят мою дочку, как весеннюю ягодку!
– Осади! – Джейми сгреб руками несколько костылей и палок и бросил их поверх толпы назад, чем немедленно обратил ее вспять, на поиски недостающих конечностей.
– Я гибну, гибну! Отец! – задыхалась Камиллия.
– Папа! – воскликнул Джейми. – Есть только один способ подавить бунт! Бери с них деньги! Пусть расплачиваются за свои советы!
– Джейми, сыночек, ты – сын своего отца! Быстро, мальчик, пиши объявление! Люди, слушайте! С каждого по два пенни! Подходите по одному, пожалуйста! В порядке очереди! Два пенса за совет! Приготовьте деньги! Вот так! Вы хотите сказать, сэр? Вы, мадам? И вы? Очень хорошо, где мое перо? Начнем!
Толпа волновалась и кипела, как темное море.
Камиллия приоткрыла один глаз и тут же, лишившись чувств, закрыла его.
На закате улицы города обезлюдели, видны только редкие бродяги. Камиллия слышит знакомое мелодичное бренчание, и ее веки трепещут, как крылья бабочки.
– Триста девяносто восемь, триста девяносто девять, четыреста! – сосчитав последнюю монету, м-р Уилкис бросил ее в мешок, который держал перед ним ухмыляющийся сын. – Все!
– Мы сможем нанять элегантный черный катафалк, – улыбнувшись бледными губами, помечтала девушка.
– Молчи! Слушайте все! Разве могли мы рассчитывать, что так много народу – целых двести человек – придет, чтобы заплатить нам за собственные советы?
– Да, – сказала миссис Уилкис. – Пришли все: жены, мужья, дети. Потому что никто из них не желает слушать друг друга. Вот они и платят, чтобы кто-нибудь их послушал. Бедняжки, каждый считал, что только он один знает средство от ангины, водянки или сапа и умеет отличать слюни от крапивницы. Что ж, может, оно и к лучшему! Мы от этого стали только богаче, а человек двести осчастливлены тем, что им позволили разгрузить домашние аптечки у нашего порога.
– Их даже не пришлось особенно усмирять. Довольно было тявкнуть.
– Прочитай нам список, папа! – попросил Джейми. – В нем двести разных средств. Какое из них, по-вашему, самое верное?
– Мне все равно, – вздыхая, прошептала Камиллия. – Уже темнеет. Меня тошнит от всех этих названий. Может, отнесете кровать наверх?
– Конечно, милая! Джейми, берись!
– Прошу прощения!
Уже нагнувшиеся Джейми и отец повернули головы. Они увидели Трубочиста – человека неопределенного роста и фигуры, с лицом, скрытым под маской сажи, на которой виднелись только сияющие, чистые, как вода, голубые глаза и полумесяц ослепительной белозубой улыбки. С рукавов блузы и со штанин Трубочиста при каждом его движении осыпалась сажа. Он тихо, покачивая головой в такт словам, говорил: