Лекарство от обыденности
Шрифт:
«первым из грешников» (см.: 1 Тим. 1:15). Чем старше становился Павел, тем меньше
делалось его «я».
Царь Давид не написал ни одного псалма, в котором воспевал бы свою победу над
Голиафом. Зато он написал псалом покаяния, исповедуя свой грех с Вирсавией (см.: Пс.
50).
И вот Иосиф. Тихий отец Иисуса. Вместо того чтобы создавать репутацию своему
имени, он позаботился о том, чтобы у Христа был дом. И, поскольку он сделал это, то
был вознагражден
Выстройте в очередь миллионы человек, произносивших имя Иисуса, и взгляните
на того, кто был избран стоять первым. Иосиф. Из всех святых, грешников, транжир и
проповедников, произносивших это имя, Иосиф, рядовой трудяга, строительный
рабочий из маленького городка, вымолвил его первым. Он взял на руки младенца со
54
сморщенным личиком, Небесного Царя, и в присутствии внимавших ему ангелов и
домашних животных прошептал: «Иисус... Ты будешь зваться Иисусом».
Справедливо, не правда ли? Иосиф пожертвовал своим добрым именем. И вот
Иисус дал Иосифу возможность первому произнести Свое имя. Как вы считаете, сожалел ли Иосиф о своем выборе?
Я не пожалел о том решении, которое принял. Приехав домой, я отправился на
вечеринку. Разумеется, все задавали один и тот же вопрос: «Что новенького?» Я
рассказал им. Не особенно складно или красноречиво, но... честно. «Моя вера, —
помню, сказал я им. — Теперь я отношусь к вере серьезно».
Кто-то закатил глаза. Еще кто-то подумал, что меня теперь не стоит приглашать на
вечеринки. Но пара человек подошли ко мне и сказали: «Знаешь, я тоже».
Выходит, на самом-то деле я был не один.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Используйте свою неповторимость, чтобы возвеличивать Бога
ВО ВСЕ ДНИ СВОЕЙ ЖИЗНИ
Микеланджело был рожден, чтобы ваять. Однажды он сказал, что владение резцом
скульптора впитал с молоком кормилицы. К двадцати одному году он уже был автором
серьезных скульптурных работ. К тридцати создал шедевры, до сих пор вызывающие
изумление: «Пьету» и «Давида».
Вскоре после того, как ему исполнилось тридцать, папа римский пригласил его для
выполнения особого заказа. Юлий II сначала заказал скульптору папскую гробницу, но
затем у него возник новый план, и он предложил Микеланджело нарисовать двенадцать
фигур на сводах Сикстинской капеллы. Скульптор хотел отказаться от этой работы.
Живопись не была самым любимым из его занятий, а маленькая капелла не
соответствовала
концов Микеланджело согласился. Некоторые историки подозревают, что тут имел
место заговор. Завистливые современники убедили папу обратиться с этим
предложением к скульптору, убежденные, что он откажется и в результате окажется в
немилости у понтифика.
Микеланджело не отказался. Он начал писать. И постепенно его охватывало все
большее и большее воодушевление. Спустя четыре года, когда позади осталась работа
над изображениями четырех сотен фигур и девяти сцен, Микеланджело изменил нечто
большее, чем облик капеллы — он изменил историю искусства. Его смелые фрески
открыли новый путь развития европейской живописи. Он был так поглощен работой, что чуть не подорвал свое здоровье. «Я чувствовал себя столь же старым и
утомленным, как Иеремия, - говорил Микеланджело о своем состоянии.
– Мне было
55
всего тридцать семь, но друзья не узнавали меня в том старике, в которого я
превратился».
Что случилось? Что стало причиной произошедших в нем перемен? Что
преобразило работу, выполняемую из чувства долга, во вдохновенный труд? Возможно, мы найдем ответ в его словах. Однажды кто-то поинтересовался, почему
Микеланджело уделяет так много внимания деталям в углах капеллы. «Ведь их же
никто не видит», — сказали ему.
Что же ответил Микеланджело? «Бог увидит»1.
Наверное, художнику был знаком стих из Библии, говорящий о том, что трудиться
нужно .«„служа с усердием, как Господу, а не как человекам...» (Еф. 6:7).
Божий рецепт исцеления от обыденности включает в себя перемену в структуре
нашей субординации. В этой заключительной части я хочу напомнить вам, что у нас есть
два господина. Один — тот, который платит нам зарплату. И Другой - Тот, Который
спасает наши души. Второй проявляет живой интерес к нашим рабочим будням. Что
если бы каждый человек трудился, помня о Боге? Представьте себе, что никто не
работал бы ради собственной выгоды, но все трудились бы, чтобы угодить Богу.
Многие виды деятельности исчезли бы: торговля наркотиками, воровство, проституция, работа в ночных клубах и казино. Некоторые занятия по самой своей
природе не могут быть угодны Богу. Они перестали бы существовать.
Изменилось бы и само отношение к работе. Если я чиню машину ради Бога, я не
буду обманывать Его детей и брать с них втридорога. Если я крашу стену ради Бога, я не