Лекарство от смерти
Шрифт:
— Это потребует серьезных затрат, — заметил Великий магистр Танурги.
— Компенсируем, — пообещал Великий магистр Гаэрты.
— Чем же? Например, „темным“ эликсиром? — полюбопытствовал Великий магистр вольного города Лейен.
— Можем эликсиром, — ответил Великий магистр Гаэрты. — Можем — его формулой. Вы, главное, поймите: высокие лорды уже не те, что прежде, так, как раньше, друг за друга не держатся, и если хотя бы нам удастся то, что мы задумали, остальным будет уже легче!
— А что вы станете делать с теми высокими
— Боюсь, они до нее не доживут, — сделал скорбное лицо Великий магистр. — Этот „темный“ эликсир — такая вредная для здоровья вещь!
Великие магистры от души расхохотались.
Тайный совет продолжался своим чередом, а наверху, в изумительно украшенных покоях, прекрасные женщины старательно отрабатывали свои более чем высокие гонорары. Им и в самом деле казалось, что они обслуживают клиентов. Более того, именно так показалось бы любому, кто умудрился бы развеять магические пологи от подглядывания и все-таки заглянуть внутрь.
Великие магистры очень уважали конспирацию. Быть может, потому, что конспирация была естественным условием выживания в данной среде.
Вечерние улицы прекрасны. Широкие, озаренные огнями городских фонарей и светом из окон трактиров и богатых домов, наполненные веселой, разодетой толпой, звуками музыки и смехом. Они ничуть не напоминают узенькие кривые улочки бедных кварталов, освещенные лишь светом луны да редкими факелами случайно оказавшихся в подобных трущобах зажиточных горожан.
Тебе повезло. Ты теперь здесь, а не там. Всего лишь мальчик на побегушках в богатом трактире у доброго хозяина, господина Вагрита. Всего лишь… Даже не слуга. Право сделаться настоящим трактирным слугой еще заработать надо. Однако на тебе — впервые за долгие годы — удобная и теплая одежда. На ногах — замечательные легкие башмаки. После того, что ты носил все эти годы, — просто невероятное ощущение. Ты сыт, весел, у тебя легко на душе. Ты даже почти примирился, что Ланни на тебя не смотрит. То есть смотрит, конечно, — как на помощника в работе. Как на того, кто должен вовремя приносить ей с кухни подносы, чтоб она могла красиво подавать их на стол, перешучиваясь и кокетничая с посетителями.
Ты идешь, любуясь вечерними улицами, радуясь этой нечаянной возможности. У тебя не так много времени, чтоб наслаждаться всей этой красотой. По вечерам ты обычно занят. Трактир есть трактир. Это повара и служанки сменяют друг друга, это помощник конюха может дрыхнуть среди бела дня, пока его не пнут, а мальчик на побегушках может понадобиться в любую минуту. Тебе, конечно, дадут поспать, но вот полюбоваться вечерним городом… ты ж не лорд какой, чтоб созерцаниям предаваться, верно?
Это маленькая удача, что хозяину понадобилось срочно отправить деловое письмо господину Хестринфу, а помощник конюха,
В трактире важные гости. Иностранцы. Приехать изволили верхом. Конюх с ног сбился, всех этих иностранных коней обустраивая. Нынче он без помощника как без рук! А вот без тебя в трактире сегодня обойдутся. Хозяин с женой гостей сами обслуживают, Ланни и Тармин им помогают. Так что… кого и посылать с письмом, как не тебя? Именно так тебе хозяин и сказал:
— Давай, Кертелин! Сегодня я за тебя поработаю.
Все остальные зовут тебя — Крэллин, и только хозяин величает полным именем. Ты не знаешь почему, но… как-то неудобно спрашивать.
Ты идешь, любуясь вечерними улицами, сворачиваешь в последний раз и стучишь в резную деревянную дверь.
— Кто там?
— Письмо господину Хестринфу от господина Вагрита, — отвечаешь ты как положено.
— Это ты, Крэллин? — дружелюбно доносится из-за двери.
Пару раз ты сюда уже приходил, тебя помнят.
— Это я, Инхес, — отвечаешь ты.
Старый слуга господина Хестринфа открывает дверь. Ты отдаешь письмо. Он подмигивает:
— Отдыхаешь сегодня, Крэллин?
— В трактире полно важных типов, — отвечаешь ты. — Иностранцы какие-то. Деревенского балбеса на всякий случай выставили.
— Ага, — кивает Инхес. — Господин Вагрит небось сам…
— Угу, — соглашаешься ты. — Вдвоем с женой. И Тармин с Ланни. Куда уж мне…
— Эти иностранцы как нарочно приехали, чтоб тебе отпуск устроить, — ухмыляется Инхес.
— А то, — говоришь ты. — Догадались, что мне отдохнуть охота, и приехали.
— Ладно, заходи… да подожди тут. Вдруг сразу ответ будет, — говорит он.
Ты входишь, тщательно вытирая ноги, Инхес захлопывает дверь и удаляется с письмом, оставив тебя любоваться роскошно обставленной прихожей дома господина Хестринфа.
Впрочем, он возвращается довольно быстро.
— Вот ответ.
Он протягивает тебе другое письмо. Ты прячешь его за пазуху.
Городские улицы вновь распахиваются перед тобой.
„Нашел на кого засматриваться, босяк!“ — беззлобно бурчит старик, но ты все равно любуешься юной аристократкой, гордо шествующей мимо тебя в сопровождении свиты. Что ж, старик любуется вместе с тобой. Она и впрямь прекрасна. А то, что он бурчит… по привычке, не иначе.
„И вовсе я не босяк!“ — отвечаешь ты, гордо притопывая ногой.
И спотыкаешься, и падаешь… а когда встаешь… у твоих новых башмаков… у твоего правого нового башмака… отломился каблук. Вот так вот.
— Ох… — растерянно говоришь ты. — Да как же это…
Вот и вопрос, как теперь быть? Скакать на одной ноге до хозяина, снять башмаки и дойти до трактира босиком или…
„И зачем я только засмотрелся на ту расфуфыренную дуру?!“ — досадуешь ты. Она, конечно, не расфуфыренная и не дура, но… что ж теперь делать-то?