Лекарство от смерти
Шрифт:
— А уйти обратно в свой мир ты не можешь? — спросил юноша.
— Мне предстоит умереть, причем в самое ближайшее время, я же говорил тебе, — сказал маг. — У меня просто не хватит сил… Увы, отыскать более подходящего кандидата я тоже не смогу. Это здесь время стоит, а там… там, снаружи, меня бы уже схватили подоспевшие маги. Не так уж далеко я от них убежал… Одним словом, смирись. Тебе все-таки предстоит стать магом. Правда, не совсем таким, каким тебе когда-то хотелось, но тут уж ничего не поделаешь. Кстати, это мне показалось или большинство ваших магов и впрямь чем-то больны?
— Скорей уж отравлены, — ответил
— Ты говорил об испытании, которое не сумел пройти. Это оно?
— Я на всю жизнь подорвал себе здоровье, но так ничего толком и не достиг. Только самое начало было впечатляющим… когда с твоих пальцев впервые срывается огненный шар… пусть бледный, призрачный и какой-то кривобокий… это было потрясающее ощущение… я до сих пор его помню… столько лет прошло, а я все еще… кто ж мог знать, что это все — обман? Нас поили специальным эликсиром… Тех, с кем не происходило ничего, — уводили сразу, тех, кому от этого эликсира становилось плохо, — уводили потом. Мы им еще сочувствовали… смеялись над ними… кто как, одним словом… С остальными начинали происходить чудеса. Огненные шары, молнии, парение над землей… как мы радовались… мы не знали, что это как раз и означает, что мы никуда не годимся… Лишь некоторым удалось остаться на низшей ступени. Я в их число не попал. Уже потом я встретил одного из тех, кому стало плохо. В плаще мага. Он меня не узнал, а я не стал подходить. Нас разделяло… всё.
— Понятно, — вздохнул маг из другого мира. — Ладно. В данном случае это, конечно, формальность, но я все-таки должен тебя спросить: Юноша, ты берешь меня в учителя?
— Юноша… как странно это звучит, — пробормотал бывший нищий старик. — Так непривычно… Я беру тебя в учителя, если ты берешь меня в ученики. Наверное, я глупо ответил, учитель, но и ты спросил не умнее. Это ученик должен проситься, чтоб его взяли, а не учитель.
— Далеко не каждый захочет стать учеником мага, — возразил маг из другого мира. — Я спросил так, как принято у нас.
— А то, что ты меня эдак, без спроса, похитил и, можно сказать, принудил, это у вас принято? — поинтересовался юноша. — Или учитель именно в такой форме обычно своего ученика и просит? Сначала отрезает все пути к отступлению, а потом обращается с формальной просьбой, зная, что ему не откажут, не смогут отказать, зная, что у его ученика просто нет другого выхода?
— То, что я с тобой проделал, — в нашем мире тягчайшее преступление для мага. Но лучше уж я умру преступником, чем отдам свое знание другим преступникам. А теперь, ученик, назови мне свое имя…
— Кертелин, — промолвил юноша. — А по-простому Крэллин. Ты можешь звать меня как захочешь, учитель. А как мне называть тебя?
— Алайшер, — ответил маг.
— Алайшер, — повторил ученик.
— Крэллин, — сказал маг.
— Да, учитель?
— А почему ты сказал, что высокие лорды способны вернуть молодость?
— Высокие лорды — истинные маги и властители. Их немного.
— Они не нуждаются в эликсирах? — спросил Алайшер.
— Они ни в чем не нуждаются, — ответил Крэллин. — Они берут
— Они — Боги? — спросил учитель.
— Нет, — ответил юноша. — Говорят, их можно убить. Некоторым магам это удавалось. Правда, и магов потом убивали. Никто не смеет подымать руку на высокого лорда.
— Понятно.
— Сначала я научу тебя видеть руны…
— Вообще-то я грамотный…
— А я и не собирался учить тебя читать. Я собираюсь научить тебя видеть руны. Во всем. В каждом предмете и месте, в каждом явлении или живом существе.
— Не понял.
— Сейчас поймешь. Это нетрудно. Видишь ли, все сущее в этом мире на самом деле состоит из движения. То, что мы считаем телами, на самом деле является движением различного рода. Различного рода и с различной скоростью. Форма каждого отдельного движения обычно неизменна. Вот эту самую форму мы и называем рунами. Она является сутью и основой рунной магии. Думаю, лучше сразу показать тебе это. Тогда тебе не придется верить мне на слово.
Руки учителя ложатся на затылок. Мир слегка меркнет, потом возвращается с новой силой, и ты вдруг начинаешь видеть. Ты видишь такое, что…
— Ой… — тихо произносишь ты, ошеломленный увиденным, почти напуганный. — Ой, мама…
Текучее движение окружает тебя со всех сторон. Текучее движение, сплетаясь в причудливые клубки, спирали, столбы и прочее, чему сразу не подобрать названия, образует из себя сущее. Текучее движение — это и есть мир.
— Мир не состоит из движения, — охрипшим от волнения голосом говоришь ты. — Все куда проще… движение — это и есть мир!
— Я рад, что ты понял, — улыбается учитель. — Я всего лишь пытался объяснить, как проще, но ты с самого начала — сам! — понял правильно. Что ж, тем легче тебе будет постичь все остальное.
Текучее движение обнимает тебя, текучее движение приглашает тебя на танец, ты сам — текучее движение и часть этого мира.
— А наши мысли, они — тоже?
— Конечно.
— И чувства?
— Само собой… просто их сложнее увидеть.
— Но если истинные маги являются вашими лордами, если они правят вами и владеют всеми теми силами, о которых ты говоришь, то как так вышло, что они допустили существование тех, кто пользуется эликсирами? — спрашивает учитель.
— Говорят, потому что не захотели умирать, — отвечаешь ты. — А воевать — хотели. Это давно было. Сейчас уже никто точно не знает, как именно. Письменные источники того времени ненадежны. Вроде бы кто-то из высоких лордов придумал эликсиры, создал магов и заставил их воевать вместо себя. Маги почти все погибли, но ослабили противников того лорда. Он сумел победить их. Тогда и другие лорды стали создавать магов. Вскоре боевые магические ордена заполнили мир. Маги надеялись стать такими, как высокие лорды. Они старательно искали эликсир бессмертия, а высокие лорды использовали их в войнах друг против друга. Наконец магические ордена стали столь сильными, что они бросили вызов своим повелителям. Почти в любом государстве было время, когда обычные маги, маги эликсиров, сражались с истинными магами, магами крови. Высокие лорды, разумеется, победили. Теперь магов остерегаются, но никто даже и не думает от них избавляться. От них довольно многое зависит.