Лекарство против СПИДа
Шрифт:
Но именно это и было самым страшным! Впервые он так близко заглянул в лицо смерти и теперь отчаянно прятался от нее в хрупкой скорлупе хмельного восприятия жизни. Денис осознал страх смерти еще в возрасте десяти лет, когда вдруг понял, что наступит момент, после которого его уже не будет никогда-никогда. Разумеется, это произошло ночью и так напугало маленького Дениса, что он встал с постели, пришел в комнату родителей, разбудил их и долго плакал, жалуясь на то, что обязательно умрет. Они утешали его, гладили по голове и говорили, что к тому времени, когда он вырастет, ученые обязательно
И вот он вырос, закончил школу и готовился поступать в институт, но страх смерти не оставлял его, диктуя порой самые странные решения. Так, несмотря на свою явную нелюбовь к химии и биологии, он вдруг задумал поступить в медицинский институт, чтобы потом, после окончания, самому работать над изобретением эликсира бессмертия. Но он стал историком и постепенно начал забывать о своих детских страхах, увлеченный общим потоком бесшабашной студенческой жизни с ее сессиями, попойками и хождениями «по бабам».
Только теперь, достигнув зрелого возраста и осознав, что юность, которая не боится ни Бога, ни черта, уже позади, он снова начал страшиться смерти. Ночное одиночество — вот главный источник страхов перед таинственной бездной, и что может лучше избавить от этого, чем нежные ласки и горячий смеющийся шепот?
Но он снова один, снова несчастен.
Допив последний стакан «Монастырской избы», Денис вяло взглянул на часы и поднялся с места.
Выйдя в прихожую, он стал медленнее одеваться, двигаясь, как в полусне. Даже звонок в дверь не удивил его и не взбудоражил. Не заглянув в глазок и ни о чем не спросив, он распахнул дверь и изумленно уставился на толстого, лысоватого человека в роскошной белой дубленке.
— Здорово, хрен моржовый, — радостно завопил тот, — да ты, я смотрю, не узнаешь? Пьян, собака?
Денис растерянно помотал головой. Не может быть!.. Да нет же, этот акцент и эти _ габариты… Но глаза, глаза, буквально излучали веселую и нахальную самоуверенность, ту самую самоуверенность, которой он так завидовал пятнадцать лет назад. Да, несомненно, это был он, автор бессмертной фразы, которую потом цитировала мужская половина двух институтов: «Они лежали и дружили».
— Юрик?
— Ну наконец-то!
Они обнялись прямо на. пороге, а затем, когда уже вошли в квартиру, Юрий спросил:
— Ты собрался куда-то уходить?
— Да, — кивнул Денис, — и тебя могу взять с собой… — он помолчал и, отводя налившиеся слезами глаза, добавил: — Гроб поможешь нести.
— Какой гроб? У тебя кто-то умер?
— Серега…
— Вот это да! — ошеломленно пробормотал Юрий. — Нет, ну как же это… пятнадцать лет не виделись, и вдруг… Как все это произошло?
— Поехали, а то опоздаем. По дороге я тебе все объясню.
Они вышли из дома, поймали такси, и, пока ехали в морг, Денис рассказал о своей «брачной» ночи и о том, как на другой день он увидел машину Сергея, когда ее вытаскивали из кювета.
— Его труп нашли там же, неподалеку от машины, — закончил он. — В милиции говорят, что Серега был задушен удавкой и что они начали следствие. Вот, собственно, и все, что я знаю.
— А твоя жена так и не нашлась?
— Нет.
Дальнейшие события этого бесконечного дня показались Денису сплошным
К тому времени, когда они вернулись к Денису, тот несколько приободрился и почувствовал себя лучше. Ни один из них не хотел спать, а потому на столе появилась очередная бутылка, и постепенно завязался неспешный разговор, в котором оба тщательно избегали темы сегодняшних похорон.
По просьбе Юрия Денис показал ему фотографии жены, но вопреки своим ожиданиям восторгов в ответ не получил.
— Н-да, ничего девочка, — рассеянно заметил Юрий.
— Привык там к голливудским звездам, американец хренов… — недовольно буркнул Денис, отбирая фотографии и пряча их в альбом.
— Напрасно обижаешься, старик, — сказал Юрий, — дело совсем в другом. Мне никогда не нравились жены моих друзей, хотя это были весьма милые дамы, с которыми, кстати, у меня всегда складывались прекрасные отношения. И ты знаешь, я понял, в чем дело! — он усмехнулся. — Просто мне, неугомонившемуся, скучны женщины, которые, если так можно выразиться, выведены из свободного сексуального обращения.
— И ты не пытался ни одну из них соблазнить?
— Ну что ты! Дружба — это святое…
— Святое — это любовь, — с таким надрывом произнес Денис, вновь наполняя бокалы, что Юрий быстро взглянул на своего приятеля, лицо которого скривилось от готовности заплакать.
— Оставь, старик, — мягко заметил Юрий, — я прекрасно понимаю твои чувства и, поверь моему инстинкту, который, сам знаешь, никогда меня не подводил, что твоя Галина найдется раньше, чем я уеду обратно, так что ты еще сможешь нас познакомить.
— Если бы…
— Понимаешь, я женат уже больше десяти лет, — продолжал он после того, как они чокнулись и выпили, — но мне иногда приходит в голову забавная мысль. По-настоящему любимой женщина может быть только тогда, когда она недоступна, а не тогда, когда просыпается рядом с тобой, обдает тебя несвежим дыханием, а потом надевает халат и идет в туалет/
— Действительно, забавно, — согласился Денис, — тем более что это говорит человек, который, как мне помнится, всегда добивался от женщин, чего хотел.
— И тем не менее.
— А меня, когда я вспоминаю свою молодость, забавляет другое. Если в те времена у меня бывали дамы сердца, то я ходил в потрепанных джинсах и рваных ботинках, зато пил вместе с ними шампанское и ел бананы; если же дам не было, то я покупал себе и новые джинсы, и новые ботинки, зато пил по-черному. И еще — благодаря инфляции, с которой мы познакомились совсем недавно, теперь совсем не жаль бессмысленных трат молодости. Что такое десятка, которая когда-то была для нас целым состоянием…