Лекарство
Шрифт:
— Ты настоящий? — спрашиваю я дрожащим голосом. Мне почти кажется, что я начала бредить, что мне все-таки делают лоботомию, и в результате я спятила. Но потом пальцы нащупывают шрамы на бицепсе Джеймса, и я понимаю, что это он. Я издаю стон и падаю в его объятия.
— Я здесь, — шепчет Джеймс и так крепко держит меня. — Я здесь, Слоан. Я же сказал, что приду за тобой.
— А сейчас, — наклоняется он ко мне, — нам надо сматываться отсюда. Твой приятель, репортер, создает отвлекающий маневр, но убегать нужно сейчас. Ты можешь бежать?
Я киваю, вытираю
— А что Даллас? — спрашиваю я. — Она с ними, и…
— Я уже послал за ней, — раздается голос с нижнего пролета. Я смотрю вниз и вижу, что там, в белом халате, с гладко зачесанными волосами, стоит Риэлм. От его вида мне настолько тошно, что я думаю, сейчас вырвет. Риэлм — обработчик. Риэлм — тот, кто он есть.
— Как только ты будешь в безопасности, Аса отведет Даллас вниз, — говорит он. — Он дал мне свой ключ-карту, и в этом безумии мы смогли пробраться сюда незамеченными. Я бы сказал, что это был отличный план.
Он слегка улыбается, но я не улыбаюсь в ответ.
Я отпускаю руку Джеймса и спускаюсь вниз. Я вся дрожу, а лицо все пылает, как будто его подожгли. Чем ближе я подхожу к Риэлму, тем радостнее он становится. На лестничном пролете я останавливаюсь и смотрю на него. Его шрам до сих пор выделяется у него на шее, как раз над воротником белого халата. Кожа у него кажется не такой уж бледной, а круги под глазами не так очевидны. Не знаю, то ли это макияж, то ли ему идет белый халат обработчика.
Я отвешиваю ему увесистую пощечину. По щекам у меня катятся слезы, ладонь горит. Целую секунду Риэлм стоит, отвернувшись от меня, а потом медленно поворачивается. В глазах стоят слезы.
— Мне жаль, — шепчет он, поняв все. Я подхожу ближе.
— Я тебя не прощаю, — рявкаю я. Кто-то трогает меня за руку, напугав, и я оборачиваюсь к Джеймсу.
— Надо идти, — говорит он и с сочувствием смотрит на Риэлма. Знает ли Джеймс, что Риэлм — обработчик? И разрешил бы прийти сюда, зная это?
Джеймс снова берет меня за руку и кивает, как будто просит довериться ему. Я верю. Он тащит меня вперед, подальше от Риэлма, хотя с ним я еще не закончила. Пока что. Мы топаем по ступенькам, Риэлм плетется позади. И как только подходим к выходу, слышим, как пытаются открыть верхнюю дверь и как об нее бьется монтировка. Они уже идут. Джеймс сжимает мою руку, мы выбегаем в дверь, и яркий солнечный свет на мгновение ослепляет меня. В подошвы мягких тапочек спиваются острые камни на тротуаре, но я продолжаю идти, даже хотя и не представляю себе, куда Джеймс меня ведет. В здании раздается сигнал тревоги, и меня охватывает страх. Мы никогда не убежим. Они не позволят нам.
— Сюда, — зовет Риэлм из-за спины, показывая в левую сторону. Он мог бы обогнать меня — он быстрее — но он пытается защитить меня. Рядом со зданием находится небольшой закоулок, где виднеется передний бампер белого фургона. Я слышу, как железную дверь пытаются взломать; обработчики уже почти снаружи. У меня жжет в легких, но я бегу, понимая, что спасаю свою жизнь.
Половина парковки занята машинами, но мы бежим к закоулку. И тогда я вижу, что рядом с фургоном мелькает белый халат, все тело у меня
Даже хотя методы Программы ошибочны, я не стану делать ставки на то, что власти мне поверят. Весь этот хаос может кончиться тем, что меня снова положат в больницу, пока во всем не разберутся. А я не настолько наивна, чтобы не понимать, что Программа сделает все возможное, чтобы заставить меня молчать.
— Беги быстрее, Слоан, — выдыхает Джеймс, оглядывается и пускается бежать изо всех ног, чуть не отрывая меня от земли. Обработчики, наверное, уже совсем рядом — я как будто чувствую, как они дышат мне в спину. Однажды Даллас сказала, что никого нельзя вытащить из больницы Программы — они пробовали. Джеймс ей ответил, что она, наверное, делает это неправильно. Я чертовски надеюсь, что он понял, как правильно.
Мы сворачиваем за уогл, Аса уже уселся впереди, завел мотор. Он скидывает белый халат, пристегивает ремень и давит на газ. Задняя дерь до сих пор открыта, и мы уже так близко к свободе, что я уверена — мы справимся. Мы должны справиться.
Я слышу, как щелкает рычаг переключения передач, и мне приходит в голову безумная мысль — фугон уедет без нас — но потом чувствую, что кто-то хватает меня за подол рубашки и с силой толкает вперед. Я спотыкаюсь, едва не падаю, ударяюсь животом о бампер отъезжающего фургона. Вокруг меня — сумятица, чьи-то руки лихорадочно хватают меня, и я не понимаю, что происходит. И потом я лечу. Сила притяжения толкает меня в фургон, позади захлопывается дверь.
Рядом со мной падает Риэлм, мы лежим плечом к плечу. Раздается скрежет шин, фургон идет юзом и на всей скорости едет вперед. У меня жжет в легких, болит бок. Может быть, у меня повреждены внутренние органы, но прилив адреналина так силен, что я не могу проанализировать свое состояние.
— Спасибо, чел, — говорит Джеймс. Щеки у него раскраснелись, волосы слиплись от пота. Я оборачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит на Риэлма. Риэлм, ряддом со мной, хватает ртом воздух, но приподнимает руку, вяло отсалютовав. Именно Риэлм и подтолкнул меня в фургон. Я отворачиваюсь от него, не могу видеть его лицо — даже хотя он только что спас мне жизнь.
— Слоан?
Узнав этот голос, я улыбаюсь и заставляю себя приподняться, застонав от сильной боли в боку. Когда Риэлм протягивает мне руку, чтобы помочь, я отталкиваю ее. На заднем сиденье, в серой пижаме, сидит Даллас, ремень перехватывает ее в районе груди. Пластыря на ней нет, и я не могу уержаться от радостного смеха. Ей не сделали лоботомию.
Я хочу встать и обнять ее, но фургон едет настолько быстро, я даже понять не могу, что происходит. Джеймс перелез вперед. Разговаривает с Асой, командует, куда ехать. Мой друг, обработчик — теперь беглец, и по тому, как бледны его щеки, я вижу, что он это понимает.