Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии
Шрифт:
После этого логически внимание молодого Гитлера привлекла деятельность евреев шире. И вот что он обнаружил — «Ничто не заставило меня в скором времени так резко изменить мнение о них (евреях), как моё знакомство с родом деятельности евреев в известных областях», «Например, отношение евреев к проституции и ещё больше к торговле девушками можно наблюдать в Вене лучше, чем где бы то ни было в Западной Европе…»,
«Разве есть на свете хоть одно нечистое дело, хоть одно бесстыдство какое бы то ни было сорта и прежде всего в области культурной жизни народов, в котором не был бы замешан
Ужасно было убедиться, что именно евреям природа предопределила эту позорную роль. Уж не в этом ли следует искать и «избранность» этого народа!»
Например, об этой избранности можно процитировать отрывок из газетной статьи этого периода (1914 г.) Андре Жида, посвящённой его другу Леону Блюму, защитнику Дрейфуса, позднее премьер-министру —
«Его очевидная решимость всегда отдавать предпочтение евреям и ими интересоваться… проистекает прежде всего из того факта, что Блюм считает расу евреев высшей, призванной доминировать, после того, как она долго была в подчинённом положении, и считает своей обязанностью отдавать все силы её триумфу… Пришло время, считает он, когда наступила эпоха евреев, и теперь важно осознать и установить их превосходство во всех категориях, во всех направлениях и всех видах искусства, знания и производства».
Стоит отметить, что молодой Гитлер в этот период в Вене пробовал говорить с евреями и что-то у них выяснять, и даже с ними спорить. Выводы из этого получились интересными — Адольф Гитлер:
«Еврей говорит для того, чтобы скрывать свои мысли или, по меньшей мере, для того, чтобы их завуалировать», «Нет, чем больше я узнавал евреев, тем больше я должен был прощать рабочего».
Молодой Гитлер прекрасно осознал, что среднестатистический рабочий со своим скудным образованием и интеллектом не мог противостоять евреям, не мог разобраться в главном и был обречён на попадание в их демагогические сети о свободе, равенстве, правах и т. д.
Адольф Гитлер понял принцип использования глупой толпы и стал его критиковать, идя в сторону критики парламентаризма вообще — «Большинство не только всегда является представителем глупости, но и представителем трусости. Соберите вместе сто дураков и вы никак не получите одного умного. Соберите сто трусов, и вы никогда не получите героическое решение».
Разочаровался Гитлер и в элите — в правящей буржуазии, не могущей восстановить порядок —
«Я хорошо понял тот бесстыдный террор, который эта партия применяла против буржуазии, неспособной противостоять ему ни физически, ни морально»,
«Она (социал-демократия) умеет создать представление, будто уступить ей — это единственный способ сохранить спокойствие; а сама в то же время умно и осторожно продолжает наступать, захватывая одну позицию за другой. Столь же понятным стало мне значение физического террора по отношению к отдельным лицам и массе… Террор в мастерской, на фабрике, в зале собрания или на массовых демонстрациях всегда будет иметь успех, если ему не будет противостоять террор такой же силы. (Вот начало формирования
Тогда, конечно, социал-демократическая партия поднимет ужасный вой. Она, издавна отрицающая всякую государственную власть, теперь обратиться к ней за помощью и опять-таки наверняка кое-чего добьётся: среди «высших» чиновников она найдёт ослов…»
Здесь мы видим, что Гитлер обнаружил ту эффективную тактику подавления и мудрость подавления, которую мы встретили в «Протоколах…».
Не исключено, что, изучая данную тему, Гитлер обратил внимание на потрясающую волну террора в России. И в этот момент Гитлер сделал вывод, который потом, вероятно всего, отразится на исторических событиях — что в борьбе с обнаруженным злом необходимы только радикальные меры.
Забегая немного вперёд, стоит отметить, что Гитлер анализировал свершившуюся через несколько лет после этих его высказываний русскую революцию 1917 года и довольно верно зафиксировал факты и сделал выводы (мы с ними в соответствующей главе познакомимся), которые только укрепили его радикальные антиеврейские убеждения. А в этот временной период Гитлер сделал абсолютно трезвый вывод — любые радикальные меры — инициированные с низу будут подавлены евреями руками собственного немецкого правительства.
В своём пытливом исследовании Адольф Гитлер был также совсем близок к открытию ещё одной истины — об антисемитизме в прессе, гениальная технология которой была описана в начале XX века еврейским мудрецом в знаменитых «Тайнах сионских мудрецов». Вот как Гитлер прошёл «совсем рядом», говоря об антисемитских выступлениях в венской прессе —
«Это был какой-то показной антисемитизма. Такая борьба против еврейства была хуже, чем отсутствие какой бы то ни было борьбы против него. Создавались только пустые иллюзии…
Что касается самих евреев, то они в кратчайший срок настолько приспособились к этому сорту антисемитизма, что он стал для них гораздо более полезен, чем вреден».
Жаль, что молодой Гитлер, как и в случае с марксистами и другого рода демократами — не потрудился взглянуть на авторов и заказчиков этого рода антисемитизма. Если бы он это сделал, то его удивление и открытие было бы впечатляющим, ибо как раз тот эффект, который критиковал молодой Гитлер, — и задумывался всё теми же идеологами. Ибо мудрость на опережение в том и состоит, что лучше самому занять важное и опасное место и не пустить других — реальных; лучше зажечь фиктивный маяк и контролировать полностью ситуацию с недовольными — пусть летят на этот «маяк» реальные «корабли».
Итак, на этом этапе, после откровений Гитлера, можно вполне делать выводы —
1. Адольф Гитлер не родился генетическим ненавистником евреев, а был нормальным молодым человеком как все. Он хорошо был воспитан и вначале положительно относился к евреям.
2. Он стал отрицательно относиться к евреям, когда пытливо поставил перед собой несколько логических вопросов, и проделал определённую исследовательскую работу, чтобы на них ответить. В результате он как бы глянул через очевидность на действительность, и эта действительность поразила его своей правдой.