Лексикон
Шрифт:
– Неужели я так похожа на парня?! – Ласка против воли почувствовала себя уязвлённой. Нет, она никогда не считала себя красавицей, но всё же…
– Ты ведь сама к этому стремилась, а? – легонько поддел её Озорник.
– Вот ещё! С чего ты взял?
– Я ни разу не видел тебя в платье; ты никогда не занималась тем, что называется «женскими делами». Ты выбрала судьбу солдата и жила в соответствии с этим, разве нет?
– Да, но…
– Я не говорю, что это плохо… Или хорошо. Это твоё право… Но мы нынче в Империи, понимаешь? Здесь почти немыслимо встретить женщину
– Давай-ка обсудим кое-что! – Ласка сердито уставилась на спутника. – Ты ничего мне не рассказываешь о своих планах: ни куда мы плывём, ни что собираемся делать… Если уж мы – партнёры, то я должна это знать!
– Ну хорошо, – вздохнул Озорник. – Если вкратце – мы должны пробраться в столицу Империи, Альбион, найти там одну вещь – и похитить её.
– Похитить?! Постой, но… Мы, кажется, хотели отомстить тем, кто развязал войну!
– Нет. По крайней мере, не так, как ты думаешь.
– То есть как?! – Ласка вскочила на ноги; от возмущения у неё перехватило дух. – Ты же сам...
– Успокойся и выслушай меня…
– Успокойся?! Да ты… Предатель! Обманщик!
Озорник молчал. Наконец, до девушки дошло, что её спутник никак не реагирует на гневные тирады; она замолчала и отвернулась, кипя негодованием.
– Ты всё сказала? – осведомился Озорник.
– Я вообще не собираюсь с тобой разговаривать! – процедила Ласка.
– Хорошо. По крайней мере, не будешь меня перебивать. Так вот, я действительно знаю кое-что о тех, кто правит этим миром. Знаю, правда в самых общих чертах, их иерархическую структуру. Могу даже назвать пару человек из тех, что стоят на самой вершине тайной пирамиды власти – и думаю, что не ошибусь… Но это ни на шаг не приближает нас к решению задачи.
– Если ты знаешь имена, их можно найти и… – Ласка остановилась, не договорив.
– Убить? – тихонько подсказал Озорник. – Теоретически, да… Можно застрелить, можно подложить адскую машину, можно выдумать ещё сотню способов… Но даже если случится чудо и план сработает – несколько смертей ничего не изменят. Им на смену тотчас придут другие… Так уж устроен наш мир. Это их игра, Ласка. А правила в ней таковы, что ты неминуемо оказываешься в проигрыше, что бы ни делала. Так что выход здесь ровно один.
Озорник умолк. Ритмично пыхтел мотор, отсветы пламени из топки плясали на переборке.
– Какой? – нарушила молчание девушка.
– Смахнуть фигуры с доски!
– Не понимаю… Ты ведь только что говорил, будто не собираешься…
– Чего я точно не собираюсь делать – так это бросать бомбы, устраивать покушения и заниматься агитацией! У меня просто нет на это времени, да и потом – слишком мелко размениваться на подобную чепуху... А задачу свою я формулирую так: изменить мироздание. Я срою Империю до основания; аннулирую её мощь, разорву незримую сеть, которой опутан мир… И поганым кукловодам останутся лишь оборванные верёвочки! Как, неплохо придумано?! – глаз Озорника сверкнул яростным весельем из-под спутанных волос. –
Девушка с минуту переваривала услышанное.
– Это же невозможно, – наконец сказала она.
– Вовсе нет.
***
Кремень привычно поплевал на ладони и взялся за рукоять. Двухкилограммовый молот взлетел в воздух с лёгкостью пушинки – и с глухим «хрясь!» обрушился точно промеж рогов. Ноги бурёнки подломились, она тяжело рухнула на землю. Забойщик отступил на шаг и кивнул помощникам. Заскрипела лебёдка, поднимая тушу. Кремень подвинул ногой корыто и коротко чиркнул грязным ножом по коровьему горлу. Струйки крови звонко ударили в жестяное днище.
– На сегодня последняя, – буркнул Кремень, вытирая руки о передник.
В дверях забойного цеха что-то шевельнулось. Забойщик вскинул голову. Скудное освещение не было для него помехой. Зрение неандертальцев острее людского, в чём апологеты превосходства человеческой расы усматривали очередное доказательство своей правоты: ведь чем дальше ты находишься от животного, тем меньше тебе требуется полагаться на природные инстинкты. Пришедший, впрочем, обладал куда более развитыми чувствами – а кроме того, совершенно не чурался своей животной природы.
– Чего надо? – неприветливо буркнул Кремень, уставившись в слабо фосфоресцирующие глаза фелис.
– Есть новости от нашего благодетеля, – промурлыкал тот.
– Намечается дельце? – Кремень щербато ухмыльнулся.
– Ну, вряд ли он стал бы звать нас на именины любимой дочки…
– Чего?
Фелис негромко фыркнул. Неандерталец совершенно не воспринимал иронию. Неудивительно: у этих парней лучшей шуткой считается неожиданный удар дубинкой по темени. Такое уж у них чувство юмора…
– Ждём тебя в полночь на старом месте, Кремень… Да, будь готов – судя по всему, работа предстоит серьёзная.
– Э, постой. Сколько он платит на этот раз? – вопрос пропал втуне: фелис исчез, словно его никогда тут и не было. «Проклятые твари! Ходят бесшумно, как… Как кошки».
Эта ночь выдалась ненастной. Зарядивший с вечера мелкий унылый дождь разогнал обитателей припортовых трущоб по их норам. Кремень накинул на плечи рыбацкий клеёнчатый плащ. Условленным местом встречи была таверна. За столиком в тёмном углу уже поджидали двое из четырёх членов банды: Долговязый Жак и алжирец Момо. Кремень взял себе кружку дешевого пива, присел на низенький столик и, не говоря ни слова, ополовинил содержимое своей посудины.
– Добрый вечер, мсье! – издевательски осклабился Долговязый.
– Где котяра? – неприветливо буркнул Кремень.
– Полагаю, там же, где твои хорошие манеры! – хохотнул Момо. – Что, язык отсохнет поздороваться со старыми корешами?
Кремень мрачно зыркнул на него из-под насупленных бровей, и алжирец тут же притих: неандерталец славился не только атрофированным чувством юмора, но и отсутствием долготерпения.
– Он был здесь, потом отлучился ненадолго, – пожал плечами Долговязый. – Сказал, что, мол, скоро вернётся.