Лена Сквоттер и парагон возмездия
Шрифт:
В этот момент мне снова показалось, что я, наконец, нашла то самое Nazi Ort, но наш иносказательный диалог откровенно надоел. Мой собеседник, похоже, получал от него удовольствие, а я — нет.
— Я вам открою тайну, — сообщила я прямолинейно. — Дело в том, что я пока не знаю ничего об этом здании.
— Я заметил, — спокойно кивнул он. — Вы приезжая, у вас не петербуржский выговор. Вы, наверно, прочли о нем в путеводителе. Верно?
Я решила играть в открытую: достала смартфончик и показала точку GPS.
— Я нашла это место по спутниковым координатам,
— Но вы не практикующая? — уточнил он.
— Пока нет, — уклончиво ответила я. — Так что это за здание, вы можете ответить?
Он снова улыбнулся.
— Могу, конечно. Это — Дацан.
— Что?
— Петербуржский Дацан. Самый крупный в Европе буддийский храм. Сюда приезжают буддисты со всей страны, особенно из Бурятии. Ну и со всего мира тоже. — Он озабоченно посмотрел на меня. — Похоже, вы разочарованы?
Я действительно была разочарована.
— А скажите, my dear friend, — я решила говорить прямолинейно, — если бы в мире существовало место, где можно исполнить любое желание, что бы вы пожелали?
— Просветления, конечно, — улыбнулся он. — А вы?
— Я еще не решила, но просветления мне будет мало.
Он снова тихонько засмеялся.
— Что-то еще можно здесь получить, кроме просветления? — спросила я прямолинейно.
— Это всего лишь храм, — серьезно ответил он. — Он, конечно, может изменить вашу жизнь, Елена Петровна, если вы встанете на путь духовных практик… Но если вы рассчитываете на какое-то чудо, которое произойдет с вами именно в храме… боюсь вас разочаровать. А кто вам рекомендовал это место?
— Мой отец.
— Ваш отец буддист?
Я задумалась, а затем покачала головой.
— Я работаю при Дацане, — сказал он, — если хотите, я покажу вам храм, он уже открылся. Но не стройте иллюзий.
— И что? — спросила Даша, жадно выслушав мой рассказ. Судя по ее уверенному лицу, ей удалось достичь больших успехов, но я не спешила с расспросами.
— Да, в общем, alles, — ответила я, полезла на верхнюю полку и продолжила уже оттуда: — Он провел меня по храму по часовой стрелке. Показал статую Будды. Советовал записаться на лекции и какие-то там практики. У них все в кучу — йога, буряты, вегетарианцы. Единственное, чего я не понимаю, — что там делал мой отец.
У Даши была нижняя полка, но в купе кроме нас никого не было, и она тоже полезла наверх:
— Теперь я расскажу, — начала она, устроившись поудобнее и накрывшись неизменной вагонной тряпкой, про которую нельзя сказать, простыня это или одеяло. — Во-первых, тренер был родом из Бурятии, и он был буддистом. Так что вполне возможно, в храм Кутузов ходил за компанию.
Я приподнялась на локте.
— Вот как? Тогда рассказывайте все с начала, Дарья Филипповна.
— С начала, — уверенно кивнула Даша. — Я пришла к нему домой, но никто не ответил. Тогда я позвонила в соседние квартиры…
— Правильно, — одобрила я.
— И поговорила с соседкой, представившись корреспонденткой журнала «Труд».
— А разве еще есть такой журнал? — удивилась я.
Даша сдержанно кивнула:
— Она
— Прекрасно! — воскликнула я. — Дарья Филипповна, вы делаете блестящие успехи! А дальше?
— Я объяснила, что пишу статью о советском волейболе, о легендарном тренере Бадмаеве. Она мне не поверила и повела себя настороженно.
— Это странно. А вы?
— Дала ей визитку. После этого она успокоилась и стала дружелюбнее.
— Визитку? Откуда?
Даша покосилась на меня.
— Напечатала еще перед выездом в Германию. А что? Илена, вы же мне сами сказали, что мы будем представлять прессу…
— Не ожидала, — похвалила я. — Итак?
— Соседка, — продолжила Даша, — рассказала, что Романа Игнатовича увезли со вторым инфарктом. Открыла его квартиру — у нее был ключ, показала, как он жил. Бедно жил, одиноко. В шкафу спортивные кубки, на телевизоре статуэтка Будды. Больше ничего обнаружить не удалось, рыться в его вещах я же при ней не могла.
— И это все? — расстроилась я. — Он хоть жив? В какой он больнице?
— Я пробила по справочной. Съездила. Привезла мандарины. Он в реанимации, говорить пока не может. Выправится или нет — неизвестно. Говорила с врачом. Врач сказал — повторный инфаркт на нервной почве, состояние очень тяжелое, ничего сказать нельзя, но шансов мало. К нему не пускают никого, я трижды пыталась под разными предлогами через разный персонал. Никак — только записку передать.
— Записку вы передали, Дарья? — хмуро спросила я.
— Нет. Что я ему напишу?
— Как что? Обнадежить. Я, молодая журналистка, желаю нашему кумиру скорейшего выздоровления, мы знаем и помним ваши заслуги, Роман, как вас там по батюшке, и от имени всего нашего факультета…
— Исключено, — строго перебила Даша. — Именно это его и доконает.
— Почему доконает? — насторожилась я даже не столько ее словам, сколько уверенному тону.
— Есть некие обстоятельства, о которых я узнала от соседки, — загадочно сообщила она. — Ему не надо сейчас получать никаких записок от незнакомцев. Дело в том, что приступ с ним случился не в пустой квартире. К нему приезжала дама. Ее окурки я видела в пепельнице.
— Похвальная прыть у старика, — одобрила я.
Даша покачала головой.
— Это не прыть. Кровать застелена, никакого праздника. Соседка говорит — ссорились, кричали.
— Она подслушивала у двери?
— Я так понимаю, да.
— А о чем они кричали?
— Она не поняла — глуховата, как все, кто любит подслушивать. Говорит, это была не знакомая и не родственница, она ее видела впервые. Поэтому так настороженно и ко мне отнеслась. Они сначала долго о чем-то говорили, потом ссорились, потом кричали. Потом гостья ушла, хлопнув дверью. Соседка долго не решалась беспокоить, потом принялась звонить, потом открыла дверь своим ключом… В общем, она и вызвала «скорую». Она уверена, что эта дама его специально довела до инфаркта — много ли старику надо?