Лени Рифеншталь
Шрифт:
Пока Рифеншталь находилась в Африке, скончалась ее мать. Поскольку почта работала плохо, телеграмма пришла поздно, и Лени приехала домой уже после похорон. Ее терзало чувство вины, что она не провела с матерью последние дни ее жизни, но, поскольку поделать было уже ничего нельзя, она вернулась в Африку. И снова ее подвели лаборанты: значительное количество отснятого материала опять оказалось испорчено. Словно злой рок преследовал Лени Рифеншталь! Поскольку ожидаемый результат не был представлен, кинокомпания более не желала оплачивать работу Лени и съемки. Контракт был расторгнут.
Расстроенная Лени всерьез задумалась о том, не остаться ли ей жить у нубийцев. Как говорила она сама, «мне легче будет окончить дни мои среди
Это желание Лени не осуществилось, но каждый год она исправно находила деньги, чтобы посетить своих драгоценных нубийцев. В одну из таких поездок компания, производящая автомобили, предоставила ей для экспедиции полноприводный джип. Рифеншталь стала искать того, кто помог бы ей управляться с этой мощной машиной. Если бы этот человек еще мог снимать на камеру – было бы просто прекрасно, мечтала она. И такой человек нашелся! Хорст Кеттнер был едва знаком с творчеством Рифеншталь, но очень хотел увидеть Африку и согласился стать ее помощником, причем даже без жалованья!
Самая долгая любовь
Почти сразу Лени поняла, какой находкой оказался этот человек. Он отлично водил машину, умел ее чинить, был приятным попутчиком и собеседником, а также имел врачебные навыки, которые очень пригодились, когда пара добралась до места назначения.
Кеттнер ездил с ней и в эту поездку, и в последующие. Постепенно оба поняли, что хотели бы быть вместе не только во время экспедиций. И хотя разница в возрасте между Лени и Хорстом составляла почти сорок лет, они умудрились прожить вместе три десятка лет. Кеттнера не смущал такой возрастной разрыв, а уж Лени и подавно: хрупкая и стройная, она всегда выглядела гораздо моложе своих лет. Это были самые спокойные, прочные и долгие отношения Лени Рифеншталь.
Перестав снимать кино, Лени всерьез занялась фотографией. Первая книга ее африканских снимков «Последние из нубийцев» была издана в 1973 г. Вскоре случилось то, чего она так боялась, – те туземцы, которых она знала и любила, стали исчезать, «испорченные» цивилизацией. Они не просто стали носить одежду, в их жизни появились деньги, алкоголь, замки на дверях домов, а вместе со всем этим и все пороки остального человечества – жадность, воровство, цинизм.
Рифеншталь отвергала обвинения в том, что именно ее книги фотографий привлекали в Африку туристов, во многом из-за которых нубийцы и стали приобщаться к цивилизации. Однако куда обиднее ей было слышать, что ее фотоработы – не что иное, как продолжение нацистской идеологии. Об этом писала в статье «Магический фашизм» фотограф и критик Сьюзан Зонтаг: «Рифеншталь – единственный крупный художник, полностью ассоциирующийся с нацистской эпохой, и вся ее работа не только в период Третьего рейха, но и спустя тридцать лет после его падения неизменно иллюстрирует догматы фашистской эстетики» [2] .
2
Зонтаг Сьюзен. Магический фашизм. Пер. Нины Цыркун. В сборнике: Мысль как страсть. М.: Русское феноменологическое общество, 1997.
Статья Зонтаг вышла вскоре после публикации африканских работ Лени. Успех – и новая попытка связать ее имя с нацистским искусством. Рифеншталь сочла это великой несправедливостью. К тому же всем еще памятен был известный эпизод: в 1936 г. Гитлер не пожелал пожать руку одному из олимпийцев-триумфаторов – чернокожему американцу Джесси Оуэнсу…
Сама Рифеншталь так отозвалась о статье Зонтаг: «Для меня это загадка, как такая умная женщина может пороть подобную чушь». И объясняла, что ее работа не имеет ни малейшего отношения к нацизму, что ее фото не постановочные, что она снимала сцены
Зато суданское правительство чрезвычайно высоко оценило работу Лени. В 1975 г. ей было пожаловано суданское гражданство в знак признательности за услуги, оказанные стране.
Подводный мир Лени Рифеншталь
Хотя Лени уже перевалило за семьдесят, она постоянно стремилась познавать что-то новое и находить себе занятия по душе. Так, проведя вместе с Хорстом несколько дней на берегу Индийского океана, она открыла для себя подводный мир. Поначалу она просто ныряла с маской и трубкой, но затем решила обучиться погружению с аквалангом. Но кто возьмется учить даму, которая разменяла восьмой десяток? Рифеншталь нашла чисто женский выход из положения – слегка изменила свой возраст. В паспорте было указано, что она – Хелена Якоб, а «скостить» себе два десятка лет не составляло никакого труда: выглядела она по-прежнему молодо. Так ей удалось записаться на курсы плавания с аквалангом.
Поначалу ей нравилось просто наблюдать за подводным миром, но вскоре натура взяла свое: ей захотелось запечатлеть всю эту красоту. Пришлось осваивать новую технику, что было непросто. Первые опыты оказались настолько неудачными, что у Лени едва не опустились руки. Однако она нашла в себе силы продолжать и тренироваться и со временем достигла того уровня мастерства, который сама для себя определила как достойный. Лени с Хорстом отправлялись в подводные странствия вместе: он – вооружившись кинокамерой, она – фотоаппаратом. В 1978 г. вышла очередная книга ее фотографий – «Коралловые сады».
Тут же проявилось и желание сохранить – как и в истории с нуба – уходящую натуру. Как только она поняла, насколько существенно загрязнение подводной среды, то стала ярой поборницей сохранения подводного мира, сторонницей Жака Ива Кусто и вступила в Гринпис.
Но все это было лишь «параллельной» жизнью. В «основной» Лени по-прежнему подвергалась преследованиям, не имела возможности снимать кино для широкого проката и постоянно вынуждена была отстаивать свою честь в судах. По ее собственным словам, ей пришлось пережить более 50 судебных процессов. Разумеется, жизнь от этого не становилась приятнее.
Жизнь в оправданиях
Постепенно, конечно, стали появляться и непредвзятые исследователи ее творчества, готовые не связывать имя Рифеншталь с нацизмом. Кое-кто даже готов был вступиться за нее и ее работу. Так, британский сценарист, режиссер и продюсер Кевин Браунлоу писал: «Лени Рифеншталь сделалась символом. В то время как бывшие гестаповцы получают хорошие зарплаты в западногерманских силах безопасности, эта великая артистка вынуждена нести бремя их преступлений. И это наша вина».
В августе 1972 г. газета The Sunday Times заказала Лени серию снимков мюнхенской Олимпиады. Для многих это прозвучало как оскорбление. В частности, представители Всемирного еврейского конгресса сочли, что если некто имеющий непосредственное отношение к Третьему рейху станет снимать Игры, проходящие вблизи Дахау, это будет, мягко говоря, неуместно.
Газета отговаривалась тем, что Рифеншталь – один из лучших в мире фотографов в этом жанре. Также представители издания заявляли, что Лени была оправдана всеми судами и более нет никаких причин игнорировать ее творчество. Лени согласилась на эту работу, и снимки были напечатаны.