Лениград - 43
Шрифт:
Летают постоянно. Уже два раза вызывали «мессеров» с берега, и они появлялись исправно — вот только и янки сразу становилось больше, и в воздухе завязывалась драка. И аглосаксы несли потери, ну не могли их «бочонки» на равных драться с Ме-109 — хотя во второй раз появились «хеллкеты», как назвал их Мори-сан, и тут туго пришлось уже немцам, общий итог воздушных боев пожалуй, был все же в пользу Рейха — но что толку, если очистить небо от чужих самолетов так и не получалось? А значит, о скрытности не приходилось и мечтать, американцы будут готовы.
Оставалась еще надежда, что итальянцы сумеют
Своя задача была у французов. Они изображали поспешный отход эскадры на юго-восток — ведь локаторы американских «либерейторов» фиксируют лишь цель, а не ее принадлежность? Еще с борта «Дюнкерка» вел передачу спешно пересаженный туда радист с «Гнейзенау», знакомым почерком и давно не сменяемым шифром. Ну и наконец, лягушатников, в отличие от макаронников, следовало поберечь, все же они были Еврорейхом. Впрочем, расстояние и скорость позволяло им при необходимости вмешаться. Четыре корабля против двух (не считая мелочи) позволяло надеяться хоть на какой-то успех, даже с учетом «высокого» боевого духа итальянцев, гораздо худшей их выучки и качества оружия. Все, что требовалось от них — это не дать янки быстрой и легкой победы. Кригс-комиссары получили строжайший приказ следить за боевым духом командиров и экипажей — так что французы не побегут из боя при первой же возможности, помня что сражение, это еще не стопроцентная смерть, в отличие от гестапо.
Курс выхода на конвой был рассчитан так, чтобы ударить лоб в лоб. Стадо транспортов смешается в кучу, будет напирать, мешать своему же эскорту. Но янки знали — и успели изменить генеральный курс, повернув всем ордером. И выдвинуть вперед оба линкора — старый «вашингтонец», которого вообще нельзя считать за противника, так, пол-единицы, и новейший «супер-Дакота», а вот это было очень серьезно! Конвой открылся по пеленгу 320, курсом почти точно на восток, вместо того, чтобы атаковать в лоб, германская эскадра выходила ему на правую раковину (сектор справа-впереди).
Но между конвоем и германскими кораблями шел «вашингтонец». А главные силы янки, были видны на севере, но тоже гораздо ближе транспортов — новый линкор, три крейсера, три дивизиона эсминцев.
За «Фридрихом» шел «Гнейзенау», не в кильватер, а правее. За ним, таким же строем пеленга, «Шарнгорст», замыкал строй «Зейдлиц». Оперативное время 14.15. Двенадцать миль до «вашингтонца» (это был «Теннеси»). Можно начинать пристрелку — а заодно взглянуть, то такое французская артиллерия с немецкой командой. Полузалпами — по четыре снаряда. Тактика простейшая — быстро потопить, и прорываться вперед, к конвою, если сделать это быстро, янки не сумеют помешать!
Отлично! Уж на втором полузалпе накрытие, на третьем одно попадание! И еще одно! Кстати, пора и
— Как на маневрах — произнес Хюффмайер, командир корабля, такде пребывая в отличном настроении (и наверное, уже мысленно примеряя Мечи к своему Рыцарскому Кресту — подумал Тиле — Дубовые Листья наш Фридрих уже получил за Брест) — кажется, мы выбили у него четвертую башню. Сейчас взорвется! А, черт!!
«Фридрих Великий» задрожал от ударов по броне. «Нью Джерси» наконец открыл огонь, быстро пристрелявшись, добился подряд сразу нескольких попаданий — хорошо, что все пришлись в броневой пояс, на предельной дистанции выдержавший удар. И это было неприятно, хотя пока терпимо.
— «Шарнхорсту», обход слева — приказал Тиле — надеюсь, герр Кранке не забыл. Все, как обговаривалось. «Зейдлицу» — с ним, от него тут толку мало, от эсминцев отобьемся сами, а вот если он врежется в конвой…
Два замыкающих корабля покинули строй эскадры и на полном ходу устремились влево, почти точно на запад. Не отпустить ли с ними и «Гнейзенау» — нет, там у янки один лишь легкие крейсера, для него не противники, а вот здесь он может мне помочь, пушки на нем не слабее моих. Вот только не попадает отчего-то. Черт, черт!!
Снова попадание с «Нью Джерси» — на этот раз не в борт, а в надстройку «Фридриха», вспыхнул пожар, первая шестидюймовая башня правого борта выведена из строя. А этот старый линкор впереди, горит, принимая мои снаряды, но не уходит с пути! Он тоже стреляет, но дистанция все же великовата, и у него работают лишь две башни из четырех. Да когда же он взорвется, или утонет?!
И тут, со страшным грохотом, будто обрушилось небо. Или крыша боевой рубки — отправив всех присутствующих в ней в глубокий нокдаун. Было полное ощущение, что весь отсек подняли, и с силой встряхнули. Прямое попадание шестнадцатидюймового снаряда «Нью Джерси» в рубку с правого борта.
— Герр адмирал!
Тиле пришел в себя. Очень болела голова, из ушей текла кровь. Вокруг была суета, в тусклом свете аварийного освещения, кто-то стонал, кого-то куда-то несли. Часть оборудования и приборов была разбита, но броня выдержала удар. Увидев Хюффмайера, державшегося на ногах и даже отдающего команды, Тиле испытал облегчение — значит, руководство утеряно не было, бой управлялся. Доложите обстановку!
— «Гнейзенау» взорвался, герр адмирал! Попадание в погреб, носовые башни!
Может кто-то и остался жив — хотя вряд ли. Вопреки распространенному заблуждению, взрыв погреба боезапаса не разносит корабль в мелкие куски — но причиняет такие повреждения, что потеря плавучести и остойчивости происходит очень быстро. И обычно нет времени выскочить наверх, даже тем, кто не был ранен, контужен, оглушен, обожжен паром из лопнувших паропроводов. Те, кто остаются в задраенных отсеках, еще могут завидовать захлебнувшимся сразу. Впрочем, те, кто успел выпрыгнуть за борт, проживут немногим дольше — мы не можем подобрать их, оставшихся далеко за кормой, янки тоже будет не до того, разве что найдут кого-то после боя.