Ленин (Глава 1)
Шрифт:
Иногда Ленин, работая в Совнаркоме или болея, обращался в Политбюро с записками, навеянными какими-то сиюминутными впечатлениями или возмутившими его фактами. Так, по одной из жалоб, поступивших к Ленину, о злоупотреблениях в жилищном отделе Моссовета (вот какие глубокие корни нынешней коррупции!) была направлена комиссия из управления делами СНК во главе с А.А. Дивильковским. Ревизия подтвердила обоснованность жалоб. Однако бюро Московского комитета партии взяло виновных фактически под свою защиту. Дивильковский сообщил об этом Ленину. Председатель Совнаркома написал тут же гневную записку:
«Письмо в Политбюро ЦК РКП(б) т. Молотову для членов Политбюро. Московский комитет (и т. Зеленский в том числе) уже не первый раз фактически послабляет преступникам-коммунистам,
Делается это по «ошибке». Но опасность этой «ошибки» гигантская. Предлагаю:
1. Предложения т. Дивильковского принять.
2. Объявить строгий выговор Московскому комитету за послабление коммунистам…»{193}
Дальше следуют еще несколько пунктов в этом же духе. Ленин всю свою недолгую руководящую жизнь во главе Советского государства посвятил борьбе с бюрократией. Но он, к сожалению, так, видимо, никогда и не понял, что все его грозные записки, статьи, речи и репрессии – бессмысленны. Ибо суть новой Системы, которую он создавал, как раз и заключается в бюрократическом тоталитаризме. Ленин боролся с некоторыми внешними проявлениями бюрократизма, в то время как все шло от глубинной природы создаваемого общества. Его записки и распоряжения только способствовали более утонченному воспроизведению социального порока.
Политбюро, естественно, много занималось международными и коминтерновскими делами. Здесь буквально все члены Политбюро были «специалистами». Обычно при обсуждении этих вопросов была высокая активность. Приведу лишь несколько решений Политбюро, которые достаточно красноречиво говорят как о реальной политике большевиков, так и о ее исторических последствиях.
На заседании ареопага 1 сентября 1920 года было рассмотрено письмо Коппа из Берлина о том, что интересам Советской России благоприятствовало бы принесение в осторожной форме извинений за убийство в 1918 году немецкого посла Мирбаха. Ленин предложил отклонить извинения, заявив т. Коппу, что «это предложение должно быть им осмеяно».
К слову, на этом, как и на других заседаниях Политбюро, рассматривалось в среднем 15–20 вопросов. На упомянутом выше заседании, например, обсуждали состав новой мирной делегации для переговоров с Польшей, рассматривали предложение историка Покровского об учреждении комиссии по изучению Октябрьской революции, заслушали Ленина о необходимости «усложнения шифров секретных сообщений», удовлетворили просьбу Лежавы о продаже за рубежом 200 пудов золота…{194}
Политбюро не хотело рвать все связи с Германией, даже непролетарской, помня о ее роли в событиях в России. Поэтому, когда Берлин обратился в Москву с предложением о создании немецких командных курсов (чтобы обойти версальские соглашения) в Советской России, Ленин, Троцкий, Каменев, Крестинский, Радек, Калинин единодушно решили: «Немецкие командные курсы открыть вне Москвы. О месте поручить сговориться тт. Троцкому и Дзержинскому»{195}.
Политбюро, как правило, переоценивало степень революционного накала во многих странах. Например, обсуждая 27 июля 1922 года вопрос о переговорах с Японией, партийная коллегия пришла к выводу, что эта страна «переживает предреволюционный период», а посему нужно «стараться использовать переговоры в агитационных целях»{196}. Вообще большевики рассматривали коминтерновские и сопутствующие им дела как свои внутренние, часто даже не соблюдая внешних приличий. При обсуждении вопроса международного профсоюзного движения Политбюро без всякой маскировки постановляет: «Назначить генеральным секретарем Профинтерна т. Рудзутака»{197}.
Тома с протоколами «ленинского Политбюро» – ярчайшее свидетельство и доказательство того, как партия заменила собой государственную власть, как монополизировала право, административным путем подчинив себе абсолютно все. Даже день заседаний ВЦСПС (по средам в 11 часов) установлен Политбюро{198}.
Политбюро не гнушалось решением и внешне мелких, второстепенных вопросов, что еще раз свидетельствовало не о перерождении общества и Системы, а об их изначальной политической порочности. Какова власть – высшая власть! – если в присутствии ее первого человека – Ленина и его соратников (соучастников) Политбюро обсуждает, можно ли разрешить чтение лекций
По сути, с момента своих регулярных заседаний «ленинское Политбюро» быстро превратилось в «высшее» правительство, сверхправительство. Партийные дела для этого органа имели второстепенное значение. Многие особенности ленинского стиля работы, методов деятельности перешли в традицию, которой скрупулезно придерживались все будущие генеральные (и первые) секретари. Это, прежде всего, уверенность в том, что решение Политбюро – самое высшее в государстве, даже выше закона и Конституции, которые для этого органа были лишь подсобным инструментом. Само по себе Политбюро было законом для всех граждан гигантского государства. Политбюро унаследовало от Ленина установку на полную закрытость его функционирования и многих решений. Кто знал, как принимались, например, решения этого органа по Катыни, созданию органов внутреннего и зарубежного террора, Берлинскому кризису, Карибской авантюре, вторжению в Венгрию, Чехословакию, Афганистан? Да знает ли кто и сегодня, что реально готовилось вторжение и в Польшу? Многое сегодня благодаря драматическим переменам, происшедшим в бывшем СССР, становится известно широкой общественности. Но еще далеко не все.
Как мы выяснили, в «ленинское время» Политбюро как высшая партийная коллегия превратилось в суперправительство. В дальнейшем эта тенденция проявилась еще рельефнее. Так, специальным постановлением Политбюро от 8 февраля 1947 года записано: «Вопросы Министерства иностранных дел, Министерства внешней торговли, Министерства госбезопасности, денежного обращения, валютные вопросы, а также важнейшие вопросы Министерства вооруженных сил – сосредоточить в Политбюро ЦК ВКП(б)»{202}.
В последующем по предложению генеральных секретарей Л.И. Брежнева (постановление ПБ от 27 апреля 1976 г. П5/ХI), Ю.В. Андропова (постановление ПБ от 18 ноября 1982 г. П85/II), как в последние годы перед перестройкой К.У. Черненко и в ходе ее – М.С. Горбачева, уточнялись сферы деятельности членов Политбюро «для предварительного рассмотрения, подготовки и наблюдения за определенной группой вопросов». Политбюро превратилось в сверхкабинет. Но на разных этапах существования Советского государства Политбюро функционировало по-разному.
Когда на вершине власти утвердился на долгие годы Сталин, резко возросла роль первого лица, а Политбюро стало послушным «совещательным», поддакивающим, освящающим действия вождя органом. Для всех этот орган оставался священным революционным штабом, но для Сталина-единодержца лишь удобным антуражем, придающим законную силу его воле. Сталин после долгой «селекции» уничтожил тех, кто работал рядом с Лениным. Он действовал по неписаному закону диктаторов: уничтожал своих старых соратников, которые знали ему истинную цену, его слабости и недостатки. Вместо них он выдвинул в свое окружение новых «соратников». Все эти Кагановичи, Андреевы, Ждановы, Микояны, Куйбышевы, Берии были послушными, ревностными исполнителями.
Диктатура пролетариата при Ленине была трансформирована в диктатуру партии. Сталин осуществил эволюцию дальше: диктатура партии вылилась в диктатуру одного вождя. А Политбюро осталось главным инструментом поддержания в общественном сознании некоей видимости коллегиальности руководства. Это был абсолютно послушный «штаб»: никаких возражений, никаких споров, никаких коллизий. Все соревновались, от Кирова до Ворошилова, какой новый эпитет найти для прославления Сталина: «гениальный вождь», «великий учитель», «непревзойденный мыслитель», «величайший продолжатель дела Ленина», «первый маршал коммунизма» и т. д. Все это было естественным результатом концентрации еще Лениным власти в руках одной партии. Сталин достроил ленинскую пирамиду тоталитаризма доверху. В этом все дело. По сути, Политбюро в сталинские времена было подобно курии большевистской инквизиции. Давайте приведем лишь несколько примеров.