Ленин. Эмиграция и Россия
Шрифт:
Ленин знает: серьезный ущерб наносят партии отзовисты. Ему сообщили из 2-го Городского района Петербурга, что эта оппортунистическая группа отказывается работать в профсоюзах. Сообщили Ленину и о том, что петербургские отзовисты призывают идти в рабочие клубы лишь для того, чтобы подрывать их деятельность изнутри. Ему пишут, что отзовисты тормозят работу и думской фракции...
“Достопамятная кампания “отзовизма”,- пишет С. Гусев,- принесла организации огромный вред. Все время ведения этой “кампании” шел какой-то нелепый сумбур. Вся партийная организационная работа была заброшена... Везде только и делали, что дискутировали, притом в узких кружках специально подобранных людей. После
Гусев согласен с Лениным, заявившим во втором номере “Социал-демократа”, что новые условия момента требуют новых форм борьбы, что сочетание нелегальной и легальной организаций выдвигает перед партией особые задачи.
Множество писем получает Ленин на улицу Бонье. И сам пишет отсюда по многим адресам. Каждый вечер идет он на Восточный вокзал, чтобы опустить конверты в почтовый ящик поезда. А нередко отправляет и громоздкую корреспонденцию - тщательно зашифрованные Надеждой Константиновной письма, предназначенные товарищам из российского подполья, прокламации, газеты. Тогда эти пакеты, конверты, бандероли грузит Ленин на ручную тележку и катит ее по парижским улицам.
Много сил, здоровья отнимает у него усиливающаяся с каждым днем борьба внутри большевистской фракции. Оппозиционеры своими действиями дезорганизуют партийную работу. Они пытаются изменить политическую линию “Пролетария”, защищают проповедников махизма и богостроительства. “Разгоравшаяся внутрифракционная борьба,- сообщит Крупская,- здорово трепала нервы. Помню, пришел раз Ильич после каких-то разговоров с отзовистами домой, лица на нем нет...” [19]
– Те, которые ушли от нас, то есть ушли от революции, не все ушли с арены политической борьбы...- говорит Ленин, беседуя с большевиком Б. Бреславом, бежавшим из сибирской ссылки и появившимся в Париже.- Многие из них пролезают во все легальные рабочие организации, в кружки самообразования, в легальную печать и проводят там свое влияние. Разве не видите, что эти элементы хотят воспользоваться придавленностью и усталостью рабочего класса, чтобы выбить из его рук его основное оружие - революционный марксизм и заменить его любой теорией или философией? Поскольку они выступают часто под флагом революционной социал-демократии и эксплуатируют завоеванные революционной социал-демократией авторитет и доверие в рабочем классе, эти элементы являются опасными агентами буржуазии в наших собственных рядах и внутри рабочего класса. Этой буржуазной агентуре надо дать решительный отпор именно на почве философии...
Вот почему Ленин так торопит издание “Материализма и эмпириокритицизма”. “Всего важнее мне скорый выход книги” [20],- пишет он сестре Анне. “Изнервничался я в ожидании этой тягучей книги” [21],- сообщает ей же Ленин две недели спустя. “Пиши, когда ждешь выхода книги” [22],- запрашивает он еще через два дня. А ее все нет. И Ленин огорчен: “...книга... задерживается издателем до чертиков,., до бесконечности” [23]. Он торопит: “...мне дьявольски важно, чтобы книга вышла скорее. У меня связаны с ее выходом не только литературные, но и серьезные политические обязательства” [24].
“Политические обязательства” - это бой, который Ленин на предстоящем здесь, в Париже, совещании намерен дать Богданову и его сторонникам.
“Дорогой Володя!-тотчас же откликается на последнее письмо брата Анна Ильинична.- Вчера получила твое письмо от 8.IV и пошла переговорить с издателем. Типография, оказывается, начнет работать с сегодняшнего дня,
И наступает долгожданный день. “Сегодня получил письмо от 18.IV,- сообщает Ленин в Давос И. Дубровинскому,- что книга моя готова. Наконец-то!.. К 25-26 старого стиля обещают доставить ее сюда” [26].
Как рад Владимир Ильич тому, что вышла наконец книга... Вышла за целый месяц до совещания, созываемого Большевистским центром. “Издано прекрасно” [27],- пишет он матери. И спустя несколько дней - сестре Анне: “...Я доволен изданием” [28].
Книга производит огромное впечатление на ее первых читателей в России. Один из виднейших теоретиков русского марксизма, Ленин, сообщает в “Одесском обозрении” Воровский, выступил против махизма с подробной работой “Материализм и эмпириокритицизм”, в которой подвергает самой бичующей критике учение, являющееся реакционным... Воровский заявляет, что критика “представляет особую ценность для России, где целая серия гг. Богдановых, Базаровых, Юшкевичей, Берманов и Комп., ушедших от исторического материализма, вносит хаос в умы читателей”.[29]
А незадолго до того, как в Париж приходит том “Материализма и эмпириокритицизма”, Ленин узнает, что на Капри под вывеской партийной школы богостроителями и их пособниками создается свой идейно-организационный центр. Сообщают об этом товарищи из Москвы. И Ленин немедленно извещает их: “...ввиду очевидной исключительно тесной связи будущей школы с элементами, проповедующими “богостроительство” или поддерживающими эту проповедь, редакция “Пролетария” признает долгом своим заявить, что ни за большевистский, ни за марксистский вообще характер школы она не ручается” [30].
Гнев Ленина против Богданова, против его единомышленников и без того безмерен. А тут еще эта школа, создаваемая в обход Большевистского центра! Игнорируя его, инициаторы школы, оказывается, организуют собственную партийную кассу, создают свою агентуру. Делают все для подрыва единства партии большевиков.
В этой-то обстановке и принимается решение созвать совещание расширенной редакции “Пролетария”. По существу, созывается и пленарное заседание Большевистского центра, на которое из России прибудут представители крупнейших партийных организаций. Здесь, в Париже, предстоит разработать политику большевистской партии. Предстоит открыто и решительно отмежеваться от отзовистов, от богостроителей. Договориться о том, как бороться с ликвидаторством.
“Мы тем больше обязаны выяснять свои расхождения,- призывает со страниц “Пролетария” Ленин,- что фактически наше течение все больше начинает равняться всей нашей партии. К идейной ясности зовем мы тт. большевиков и к отметанию всех подпольных сплетен, откуда бы они ни исходили. Подменять идейную борьбу по серьезнейшим, кардинальнейшим вопросам мелкими дрязгами, в духе меньшевиков после второго съезда, есть тьма охотников. В большевистской среде им не должно быть места” [31].
Ленин требует “идейной ясности, определенных взглядов, принципиальной линии” [32]. Он утверждает, что, только достигнув такой полной идейной определенности, большевики сумеют и в организационном отношении выступать едино, сплоченно.
Ленин придает в связи с этим большое значение предстоящему совещанию расширенной редакции “Пролетария”. Он подготовляет проекты резолюций, в том числе “Об отзовизме и ультиматизме”, “Задачи большевиков в партии”, “О партийной школе, устраиваемой за границей в NN ”.
Школа в NN - это диверсия раскольников на Капри. Ленин заявляет, что под видом этой школы создается новый центр откалывающейся от большевиков фракции, что ее инициаторы преследуют свои собственные, групповые идейно-политические цели.