Ленин. Эмиграция и Россия
Шрифт:
Ленин тщательно исследовал экономические и социальные отношения в датском сельском хозяйстве. Он уже убедился: общие законы развития капитализма, классовые противоречия затронули маленькую Данию. И все же намерен воспользоваться пребыванием в Копенгагене, чтобы продолжить изучение страны.
В Королевской публичной библиотеке Владимир Ильич прежде всего обращается к трудам по датской аграрной статистике. Ему приносят книги, охватывающие несколько десятилетий. Множество выписок делает он из статистических таблиц. И позднее использует собранный сейчас материал для характеристики сельского
Но немного времени удается выкроить на занятия в библиотеке. Конгресс занимает почти весь день. И не только его пленарные заседания, работа в кооперативной комиссии. Ленин совещается с левыми социал-демократами во II Интернационале Ж. Гедом, Ю. Мархлевским, А. Брауном, Д. Благоевым и другими. Он встречается с участниками конгресса от РСДРП.
Однажды все же, как ни заняты делами эти напряженные дни, отправляется Владимир Ильич за город. На двух пароходиках - участники конгресса. Их везут в очаровательное курортное местечко на берегу пролива Эресунн.
Только к вечеру пароходы возвращаются в Копенгаген. На рейде - белая яхта русского царя “Полярная Звезда”. И делегаты конгресса - почти тысяча человек!-запевают “Интернационал”.
В этот вечер, как и во все другие вечера, допоздна горит свет в комнате Ленина. Допоздна сидит он, склонившись над столом.
– Кто этот русский?
– спрашивает мужа Эллен Петерсен- хозяйка квартиры, в одной из комнат которой живет Ленин.
Муж пожимает плечами:
– Кто его знает?
– Он много испытал в своей жизни,- говорит жена.- Я чистила его обувь, и она стоптана...
Ленин покидает Копенгаген. Но не в Париж, а в Стокгольм держит путь. Там он должен встретиться с матерью.
Давно уже не видел он ее. Первого апреля поздравил Владимир Ильич Марию Александровну с 75-летием. А десять дней спустя написал о возможности встречи за пределами России: “Насчет нашего свидания в августе было бы это архичудесно, если бы не утомила тебя дорога” [85]. Он тщательно продумал весь ее путь: “От Москвы до Питера необходимо взять спальный, от Питера до Або тоже. От Або до Стокгольма пароход “Буре” - обставлен отлично, открытым морем идет 2-3 часа, в хорошую погоду езда как по реке. Есть обратные билеты из Питера”. Как мечтает он об этой встрече: “Если бы только не утомительность железной дороги, то в Стокгольме чудесно можно бы провести недельку!” [86]
Мать давно уже готовилась к этой трудной в ее годы, но радостной поездке. До Финляндии ее проводила дочь Анна, дальше с ней будет Мария. Надо лишь дождаться письма от сына. И вот оно приходит:
“Дорогая мамочка! Посылаю тебе и Анюте горячий привет из Копенгагена. Конгресс закончился вчера. С Маняшей списался вполне: 4 сентября по стар, стилю, т. е. 17. IX по новому жду вас в Стокгольме на пристани. Две комнаты на неделю 17-24. IX мне наймет в Стокгольме товарищ” [87].
О том, как добирается Мария Александровна с дочерью Марией в Стокгольм, рассказывает ее письмо. Адресовано оно в Териоки, другой дочери - Анне:
“На пароходе было очень хорошо: отправились мы по морю, пообедав в Або, где погуляли в хорошеньком садике- против самого вокзала - и по некоторым улицам. На пароходе имели хорошую каюту на 2 места, погода стояла прекрасная
Владимир Ильич встречает мать и сестру на пристани. “Я нашла его очень похудевшим и изменившимся,- отмечает Мария Александровна,- но он уверяет, что чувствует себя очень хорошо” [88].
Они едут на снятую неподалеку квартиру. Ее адрес известен из письма, присланного Лениным Кобецкому,- дом № 17 по Каптенсгатан у фрекен Берг. “Сняли 2 комнаты: одна, побольше, для меня и Мани,- сообщает дочери Анне Мария Александровна,- другая - для него, очень хорошенькие и чистые, не высоко подниматься. Снял он их на 12 дней” [89].
Ленин и здесь много работает. С утра он обычно в библиотеке штудирует литературу о кооперации. Делает выписки из работ по статистике сельского хозяйства Германии. Производит подсчет данных к своей статье “Капиталистический строй современного земледелия”. А после обеда посвящает все время матери, прогулкам по городу. “Гуляем эти дни очень много,- пишет Мария Александровна дочери Анне,- осматриваем город и окрестности: прелестные здесь скверы и парки, масса цветов, красивые фонтаны. Вчера сидели долго в одном парке, слушали музыку” [90].
Мать присматривается к сыну, которого не видела уже давно. Да, он, конечно, похудел, но выглядит бодрым.
В Стокгольме Ленин выступает с рефератами о Копенгагенском конгрессе. “Вчера,- сообщает мать Анне,- В. читал реферат, Маня пошла с ним, а я залегла раньше спать... Следующую субботу В. собирается опять читать реферат...” [91]
На сей раз Мария Александровна идет с сыном на собрание большевистской группы. Никогда еще не доводилось ей видеть и слышать его выступающим перед большой аудиторией. “Мне кажется,- наблюдая за матерью, приходит к заключению дочь,- что, слушая его, она вспоминала другую речь, которую ей пришлось слышать... Об этом говорило ее изменившееся лицо” [92].
Мать переносится мысленно в мартовский день 1887 года. В Петербурге, в судейском зале, без публики заседает особое присутствие сената. Судят ее сына Александра, вместе с другими участниками террористической группы готовившего убийство Александра III.
В мрачном полутемном зале произносит Александр Ульянов свое последнее слово:
– Я понял, что изменение общественного строя не только возможно, но даже неизбежно... Наша интеллигенция настолько слаба физически и не организована, что в настоящее время не может вступать в открытую борьбу и только в террористической форме может защищать свое право на мысль и на интеллектуальное участие в общественной жизни. Террор есть та форма борьбы, которая создана XIX столетием, есть та единственная форма защиты, к которой может прибегнуть меньшинство, сильное духовной силой и сознанием своей правоты... Среди русского народа всегда найдется десяток людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело...