Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Волкогонов Дмитрий Антонович

Отношения Ленина и Троцкого в значительной мере высвечиваются в их переписке. Мне удалось установить бо­лее 120 писем, телеграмм, записок, которые Ленин адресо­вал Троцкому. Можно предположить, что их было гораз­до больше. Вероятно, немало документов, в которых Ленин явно благожелательно выражал свое отношение к Троц­кому, просто уничтожены. Не случайно в так называемом „Полном собрании сочинений" Ленина, „Ленинских сборни­ках" содержатся без изъятия все материалы, где есть хоть какой-либо элемент критики Троцкого, и, естественно, от­сутствуют документы, где даются положительные оценки личности Председателя Реввоенсовета и его действий.

Когда Ленин умер, Сталин в борьбе с Троцким

выта­щил на свет всю старую полемику, благо ленинское „крас­норечие" давало много уничижительных эпитетов опально­му вождю. Работая над книгой о Сталине, я смог уста­новить, что этот „выдающийся вождь" просмотрел все ле­нинские тома в поисках критики Троцкого. Ленинские вы­ражения в адрес Троцкого (впрочем, в отношении других он высказывался еще хлеще) вроде: „подлейший карьерист", „проходимец", „шельмец", „свинья" — брались Сталиным на вооружение.

Но наследники Ленина начисто „забыли" его оценки Троцкого, когда они были иными. Например, связанную с выборамив Учредительное собрание. „Само собой понят­но, — писал Ленин, — что из числа межрайонцев, совсем мало испытанных на пролетарской работе в направлении нашей партии, никто не оспорил бы такой, например, канди­датуры, как Троцкого, ибо, во-первых, Троцкий сразу по Приезде занял позицию интернационалиста; во-вторых, бо­ролся среди межрайонцев за слияние; в-третьих, в тяжелые июльские дни оказался на высоте задачи…" Когда в ноябре 1917 года Зиновьев высказался на заседании ЦК партии о включении в состав советского правительства правых эсе­ров и меньшевиков, Троцкий запротестовал. Ленин оценил эту позицию очень высоко: „Троцкий давно сказал, что объ­единение невозможно. Троцкий это понял, и с тех пор не было лучшего большевика".

Можно привести еще пример, свидетельствующий о вы­сокой степени доверия Ленина к вчерашнему непримиримо­му противнику. Когда однажды на заседании Политбюро зашел разговор о том, что Троцкий (дело было в 1919 году) не колеблясь принимает решения о расстреле командиров и комиссаров на фронте, если они выпустили нити управле­ния частью или соединением, Ленин встал на сторону Троц­кого. Разговор на Политбюро носил оттенок осуждающий. Троцкий, вспоминая случаи расстрелов в 1918 году, зло бро­сил:

— Если бы не мои драконовские меры тогда под Свияжском, мы не заседали бы здесь в Политбюро!

— Абсолютно верно! — отозвался Ленин и стал что-то быстро писать на бланке Председателя Совнаркома. Затем он этот бланк протянул Троцкому. Там было сказано:

„Товарищи!

Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в пра­вильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело.

В.Ульянов-Ленин".

— Я вам выдам сколько угодно таких бланков, — доба­вил Ленин.

Заметьте, высшее доверие Троцкому Ленин оказывал в реализации функций диктатуры. Ленин видел в Троцком „железного комиссара" революции и одобрял его беспощад­ность. Жестко, грубо, норой беспощадно полемизируя на европейской скатерти социал-демократизма до 1917 года, после переворота два вождя почувствовали себя тесно при­кованными к галере русской революции. Более того, при­верженность к бескомпромиссности, крайнему радикализму фактически бросила Ленина и Троцкого в тесные политиче­ские объятия. Они были нужны друг другу, нужны больше­вистской революции.

Однако Троцкий, более впитавший традиции европей­ской социал-демократии, глубже, нежели Ленин, и раньше, чем он, почувствовал смертельную опасность быстро расту­щего бюрократизма. То был зловещий сигнал

рождения то­талитарности. Ленин заметил эту страшную угрозу, когда у него не осталось ни сил, ни времени для борьбы с нею. Много позже, уже в изгнании, Троцкий напишет о специфи­ческом явлении вырождения советского общества — „ста­линской бюрократии". В писаниях сталинских теоретиков, констатировал критик, этот социальный слой вообще не су­ществует. „Нам говорят лишь о .ленинизме", о бесплотном руководстве, об идейной традиции, о духе большевизма, о невесомой „генеральной линии", но о том, что чиновник, живой, из мяса и костей, поворачивает эту генеральную линию, как пожарный — свою кишку, нет, об этом вы не услышите ни слова… Таких чиновников несколько миллио­нов! — больше, чем было промышленных рабочих в пери­од Октябрьской революции… Возник могущественный бю­рократический аппарат, поднимающийся над массой, коман­дующий ею…"

Не все заметили, что именно в бюрократизации почита­ния вождей рассмотрел Троцкий зарождающийся культ Ле­нина и ленинизма. „Опасность начинается там, — писал Троцкий в 1927 году, — где есть бюрократизация почита­ния и автоматизация отношения к Ленину и его учению". Провидение Троцкого в этом вопросе оправдалось. Жаль только, что он не сказал, что ему самому в немалой степени принадлежит заслуга в создании атмосферы идолопоклон­ства Ленину еще при жизни лидера большевиков. Выступая на заседании ВЦИК 2 сентября 1918 года, Троцкий заявил: „…в лице тов. Ленина мы имеем фигуру, которая создана для нашей эпохи крови и железа… Это — фигура Ленина, величайшего человека нашей революционной эпохи". При­дет скоро время, и эпитеты „величайший" заменят на „гени­альный", „непревзойденный" и другие столь же превосход­ные слова и выражения. Но Троцкий не только искренне восхищался Лениным, здесь была и моральная корысть: быть „вторым" подле „величайшего" что-то значит в исто­рии!

Ленин понимал, что роль Троцкого шире поста наркомвоенмора и Председателя Реввоенсовета. Вождь революции убедился, что вулканическая энергия Троцкого, незауряд­ные организаторские качества делают его некоей „палоч­кой-выручалочкой" новой власти. В критический момент, касается ли это фронтовых дел, положения на транспорте или с продовольствием, Ленин обращался к Троцкому в уверенности, что его участие или вмешательство в ситуа­цию обеспечат перелом. Правда, нередко Троцкий, пере­груженный всевозможными обязательствами и поручения­ми, отказывался. Так, в июле 1921 года Политбюро решило назначить Троцкого наркомом продовольствия по совмести­тельству. Троцкий отказался и убедил-таки Ленина в пра­вильности своей позиции. Политбюро было вынуждено че­рез несколько дней, 28 июля, отменить свое решение о на­значении Троцкого.

Ленин хорошо знал о неприязненных и даже враждеб­ных отношениях Троцкого и Сталина. Из документов вид­но, что лидер революции неоднократно пытался помочь нормализовать эти отношения. Ленин, хотя в ряде случаев и занимал сторону одного из соперников, чаще всего стремил­ся быть выше этой междоусобицы. Но в случаях, когда Ле­нин считал вопрос принципиальным, он возражал и Стали­ну и Троцкому публично.

Выступая на X съезде РКП(б), Ленин, например, выра­зил несогласие с позицией Троцкого: „Товарищи, сегод­ня т.Троцкий особенно вежливо полемизировал со мной и упрекал или называл архиосторожным. Я должен его побла­годарить за этот комплимент и выразить сожаление, что лишен возможности вернуть его обратно. Напротив, мне придется говорить о моем неосторожном друге, чтобы выра­зить подход к той ошибке, из-за которой я так много лиш­него времени потерял и из-за которой приходится теперь продолжать прения по вопросу о профсоюзах, не переходя к вопросам более актуальным".