Ленин
Шрифт:
Ленин кивнул головой, вторил толпе тихим, шипящим смехом и потирал руки. Наклонившись к Свердлову, он с нажимом сказал:
— Товарищ! Прикажите немедленно отреставрировать разрушенные гробницы…
Он был безмерно счастлив. Сегодня, в первый же день, он понял, что создан быть вождем народа. Он знал, к какой цели поведет эти слепые от ненависти массы; у него была для этого несгибаемая воля; сегодня он убедился, что способен эту волю навязать. На вершину волны его вынесли стихийные силы, он не будет им сопротивляться, однако…
Как будто подтверждая этот план, к нему приблизился старый крестьянин с уставшим лицом. На нем был порванный полушубок и шапка, из которой выглядывали куски грязной ваты. Растрепанная, щетинистая борода с запутанными в ней соломинками и остатками какой-то еды окаймляла темное, углем и пылью запачканное до самых глаз лицо. Маленькие, испуганные, хитрые глазки бегали беспокойно и с любопытством.
Он снял шапку и подошел к Ленину.
— Высокородный господин… — начал он.
— Откуда же вы знаете, что я высокородный? — перебил его Ленин.
— Как же иначе — вы теперь начальник… — ответил мужик.
— Наденьте шапку, товарищ, потому что начальник теперь вы, а не я! Вы, наверное, работаете грузчиком угля на железной дороге?
— Надо же, знаете, грузчик я…
— Что же вы хотите мне сказать? — спросил Ленин.
— Люди говорили, что Ленин носит на голове золотую корону, а в руке у него «белое письмо»… — проворчал грузчик. — А теперь я вижу, что гавкали, да и только. Ни короны, ни письма…
Ленин рассмеялся.
— Корону я не ношу, как мне ее носить, если я хочу сорвать короны со всех царей мира? А письмо у меня есть — это, товарищ, ваша свобода, счастливая жизнь и равенство! Теперь вы ни перед кем не должны снимать шапку и никого не должны бояться. Вы — «соль земли» и хозяин ее!
— Так я не должен больше стоять без шапки перед начальником? — спросил мужик.
— Зачем же вы это делали?
— Потому что, когда я не снимал шапку, он бил меня в ухо и сбивал ее, — ответил мужик. — Однажды так ударил, что брызнула кровь, и я на левое ухо не слышу…
Ленин на мгновение задумался и крикнул:
— Ну так идите к этому «начальнику» и сделайте с ним то, что он вам сделал, но только хорошенько! Не жалейте кулаков!
— О-го-го! — выли и смеялись слушатели, видя, как мужик уже бежал со двора и, зажимая огромные, твердые кулаки, ревел:
— Ага! Теперь, погоди, я из тебя душу вытряхну!
Ленин обратился к окружавшим его людям, смотревшим на него с восхищением, страхом и восторгом, и твердо сказал:
— Пролетариат должен повергнуть своих врагов, которые издевались над ним! Это сделает правительство, которое выберете вы, товарищи! Я понимаю, что каждый может отомстить буржую за тяжелое оскорбление. Своим мы простим все прегрешения, буржуям — ни одного!
— Смерть буржуям! — крикнул Троцкий.
— Смерть слугам буржуев — чиновникам
— Смерть! Смерть! — донеслись из толпы разъяренные голоса.
— Если такова ваша воля, товарищи, братья дорогие, поступайте так, как вам подсказывает ваша пролетарская совесть! — перекричал эти голоса хриплый крик Ленина. — В этой совести таится великая мудрость. Вот, чувствую я, что вы думаете в этот момент: как же я буду убивать всех чиновников и офицеров? Ведь среди них могут оказаться сыновья рабочих, крестьян?
— Это правда! Ясное дело, что мы так и думаем! — раздались растерянные голоса.
— Вы уже нашли ответ в своей совести. Я ее слышу. Есть наши чиновники, наши офицеры, которые вышли из пролетариата и будут пролетариату служить. Но есть и такие, которые всех угнетали, они осыпаны царской лаской, орденами, деньгами и землей, которую забрали у вас! Этим — смерть! Смерть князьям, богачам, генералам, которые смотрят на нас как на грязную скотину! Этим — смерть!
Толпа, как куча листьев, уносимых ветром, сорвалась с места. Они бежали к воротам крепости, ревя:
— Смерть князьям, богачам, генералам! Смерть угнетателям!
— Самосуд… террор… — прошептал Троцкий, дергая себя за черную бородку.
— Самосуд!.. Террор! — повторил Ленин. — Мы не можем терять времени. Ряды врагов революции должны быть разбиты!
Заурчали подъезжающие машины.
Ленин, комиссары и солдаты эскорта садились в авто.
Они выехали из ворот крепости.
В нескольких шагах от нее большая группа людей кого-то избивала. Поднимались и опускались кулаки. Толпа металась и перешла с тротуара на проезжую часть.
Ленин поднялся в машине.
Он увидел какого-то маленького, седого, как голубь, старичка.
На нем был генеральский плащ с красными петлицами и золотыми, с серебряным зигзагом, погонами — признаками отставного офицера.
Седые волосы уже в нескольких местах пропитались кровью.
Старик постоянно сгибался под наносимыми ударами и шатался, теряя сознание. Ему не разрешали упасть и били, пинали, дергали.
Ленин задумался и нахмурил брови.
Потом все же сел и махнул небрежно рукой, прошептав:
— Их первый день… день гнева…
Он больше не оборачивался. Автомобиль быстро ехал по набережной.
Перед дворцом великого князя Николая Николаевича ватага подростков бросала камнями в большие окна первого этажа, а другие сбегали по ступенькам, вынося украденные вещи.
— Их первый день… — повторил Ленин.
Прищурив глаза, он принялся считать развевающиеся над домами, дворцами и зданиями учреждений красные флаги и внимательно присматриваться к толпам возбужденных, бегущих в разных направлениях и размахивающих руками прохожих. Там и тут стояли патрули и небольшие отряды солдат с красными лентами на рукавах, рядом — группы вооруженных рабочих.