Ленинград-34
Шрифт:
"Товарищ, а не какой-нибудь гражданин. То есть, мы на одной стороне баррикад"!
– Попытайтесь поподробнее вспомнить, что вы делали с того момента как вы вышли из кинотеатра.
– Мы, мой друг Василий Щербаков, его сестра Люба и я, вышли на площадь Льва Толстого и....- Неспешно начал я своё повествование с небольшими остановками, покряхтываниями и постанываниями, что в общем-то правильно отражало моё неважнецкое состояние, рассчитывая завершить рассказ через пятнадцать минут на входе в Смольный. Мои слушатели уже начали откровенно скучать, когда минут через десять от начала рассказа, на моменте остановки у Таврического дворца, меня перебил
– Кто- нибудь заходил в трамвай?- маленькие коричневые глазки впились в меня как два комара.
"Хм, а ведь действительно кто-то заходил. А, тот "псих"...".
– Да, заходил, такой малыш, почти карлик. Я думаю ростом меньше метра пятидесяти.-Начал было я и наткнулся на тяжелый неприязненный взгляд со стороны последнего (трефового) туза.
– Это он стрелял в товарища Кирова?- выкрикнул он (басом!).
– Товарищ Ежов!- Агранов и лысый туз аж подпрыгнули от возмущения.
"Ежов... Нет, ну это ж надо было так обидеть будущего "железного наркома" или "кровавого карлика"- выбирай на свой вкус. Я то ладно, а вот настоящему Алексею Чаганову каково потом будет? Стоп! Как стрелял? Когда стрелял?".
– Там с ним был еще один человек.- Стараюсь переключить внимание слушателей. Все головы мгновенно поворачиваются ко мне.- Он провожал этого (чуть не сказал Николаева), но стоял в тени и я плохо его помню. А что с товарищем Кировым?
– С ним все в порядке, ты его спас!- Широко улыбнулся Косарев (1-й секретарь ЦК ВЛКСМ, я вспомнил его фамилию). Агранов и лысый туз с усталыми лицами синхронно откинулись на спинки стульев как бы говоря: А чего уж там,... с кем мы работаем?
– Да, но я ничего не помню что произошло в Смольном затем,- тут мне даже притворяться не пришлось.
– Врачи предупреждали нас, что такое возможно,- Агранов прищурился.- впрочем об этом периоде времени мы имеем много свидетельств.
– Товарищи, прошу на выход- голос доктора Дембо был неумолим.- Больному требуется отдых.
Ежов и Агранов быстро устремились к двери, видимо кинулись колоть Николаева. Поднялся Косарев, подошел, пожелал скорейшего выздоровления и пригласил посетить ЦК.
– У нас на тебя большие планы.- Потянулся пожать руку, но, видимо, увидев отбитые костяшки моего кулака, передумал.
Затем подошел туз без масти.
– Лев Шейнин, из прокуратуры СССР.
– Так вы тот писатель... ну, который... "записки следователя"?- неожиданно соображаю я.
– Какие записки?- удивленно посмотрел на меня Шейнин.
– Ну, рассказы следователя, я читал в Известиях.
– Ах, вот вы о чем, да, это- я.- Подтвердил польщенный прокурор.- Приятно было познакомиться.
"Видно что записки следователя появилисть позже, а ведь мне действительно требуется отдых...".
Ленинград, ул. Старорусская 3,
больница им. Свердлова,
10 декабря 1934 г. 8:30
Дверь в палату тяжело подалась и в образовавшуюся дверь легко, как птичка, впорхнула медсестра Вера с газетой в руках.
– Я так и думала!- провозгласила она, подняв газету над головой, и торжествующе посмотрела на нас с Петей- вахтером, который появился в палате вчера днем после ухода начальства без объяснения причин. Просто открылась дверь и появился он в яловых сапогах, синих галифе, зеленой гимнастерке с четырьмя треугольниками
– Пляши!
"Это она мне, что ли? Забыла как вчера с Петей, поддерживая с двух сторон, водили меня по палате, а я еле переставлял ноги? Восемь дней пролежать без движения, это- не шутка".
– Вот!- Веруня нетерпеливо развернула передо мной свежую газету "Правда", уже не настаивая на плясках.
"На первой странице, справа вверху, рядом с выступлением Литвинова в Лиге наций, Постановление ЦИК СССР о награждении сотрудника НКВД Чаганова Алексея Сергеевича орденом Красной Звезды. И дальше... за особые заслуги в охране товарища Кирова... Председатель ЦИК СССР М.Калинин .... Секретарь -- А.Енукидзе. Но самое интересное, это- небольшая моя фотография над постановлением, как на поспорт, в форме ОГПУ с тремя треугольниками в петлицах. Вчера вечером и всю ночь (странное ощущение- спать не хотелось совсем) вспоминал жизнь Алексея начиная от кинотеатра и назад и не нашел ничего связанного с ОГПУ или формой. И, всё же, факт остается фактом, вот "моя" фотография (сходство, правда, сейчас достаточно условное- почти всю правую часть лица занимает цветущий отёк) и я в форме. Тут одно из двух: либо провалы в памяти распространяются и на время до моего пришествия, либо кто-то из власть имущих хочет использовать меня в своих, неясных мне, целях, фальсифицируя фото".
– Ты что, не рад?- как-то даже обиженно протянула Вера.
– Рад, конечно,- левая часть моего лица определенно стала излучать сдержанный оптимизм.- но как-то необычно получать награду за то, чего даже не помнишь.
– Люди ж видели, да и ранение опять же...-загалдели наперебой Вера с Петей.
– Обеспечь, раз я достоин...- философски соглашаюсь я, предвосхищая слова поэта.
Однако наш счастливый смех был грубо прерван уже в следующее мгновение. Ежов, Агранов и молодой сотрудник НКВД (молодой, да ранний: три ромба в петлицах!) появились в дверях. (Они что не доверяют друг другу? Ходят по трое-четверо.)... Быстрый кивок Агранова головой в сторону и Петю сдувает как ветром из палаты, Веруня впадает в ступор, но тут молодой сотрудник подхватывает медсестру под руку и галантно сопровождает ее к выходу.
– Здравствуйте, товарищ Чаганов, я вижу вы уже знаете- глава ГУГБ кивает на газету.- Разрешите от лица службы поздравить вас с наградой. Это мой помощник, Генрих Люшков.
Мы сейчас побеседуем, а после товарищ Люшков все запишет и даст вам подписать.
На скороговорку Агранова успеваю только машинально махнуть головой. Больно, блин!
– Итак,- не сбавляя темпа продолжил он.- вчера вы сообщили, что в тот вечер, около четырех часов первого декабря, на остановке трамвая "Дворец Урицкого" вы видели двух людей, один из которых вошел в трамвай, а другой остался на остановке. Все правильно?
– Правильно.- Благоразумно не двигаю головой.
– Только, вот, ни ваш друг, Василий Щербаков, ни кондуктор трамвая этого не подтверждают.
– Хм, дайте подумать,- начал я раздумчиво.- Васька висел на правой стороне и не мог видеть стоящих людей на остановке с левой стороны трамвая. Кондукторша сидела на своем правом боковом месте, а за тем, как трамвай тронулся, она подошла к вошедшему мужчине и продала ему билет. Я висел на левой стороне и видел их стоящими на тротуаре, правда, было уже темно.