Ленинград. Дневники военных лет. Книга 1
Шрифт:
Красная Армия предприняла глубокий охват всего Центрального фронта немцев. В отдельных местах окружены и уничтожены группы по пять-шесть немецких дивизий (район Юхнова и др.). Немецкие арьергарды пробуют сдержать наш удар, но без успеха. Недавно в Смоленск приезжал «сам» Гитлер для наведения «порядка». Наша авиация пошла в налет на Смоленск и разбомбила его ставку, штаб корпуса и т. д., но Гитлер, говорят, за семь минут до начала бомбежки удрал из Смоленска. Порядок был наведен, но не Гитлером, а нами…
Юго-Западный,
Южный фронт. Немцы готовились к удару на Ворошиловград, к выходу в обход Ростова и прорыву на Кавказ. Красная Армия упредила противника и нанесла сильнейший удар по левому флангу всей ударной группировки. Потери противника до 125 тысяч человек! Трофеев хватит считать до 1943 года…
Крым. Противник подбросил резервы. Идет жестокая борьба. Говорят, Феодосия переходит из рук в руки.
Общее наше положение благоприятно. Идет размол немецкой армии, втягивание немецких резервов в дело до весны, на которую так надеется Гитлер. Общее состояние Германии будет неуклонно ухудшаться. Обещаниям о чудесном оружии немецкие солдаты не верят…
Гитлер еще не сломлен, он будет еще ожесточенно сопротивляться и пустит в ход всевозможные средства, но у него никогда уже не будет преимуществ.
Критическая точка войны для СССР пройдена.
В 3 часа утра, сегодня, взвод немецких автоматчиков прорвался к Путиловскому заводу. Все были уничтожены моряками. Это, очевидно, разведка, боем, прощупывание нашей зимней обороны… На кораблях была сыграна боевая тревога.
Сегодня по радио было извещение торгового отдела о том, что в городе выдадут по сто, двести, триста граммов крупы, мяса и по такой же порции сладостей.
1 февраля 1942 года.
(225-й день войны.)
К двум часам дня еду на военный корабль «Иртыш» (Подплав) на слет передовиков ремонта.
На «Иртыше» традиционный флотский быт. В нижней палубе — клуб: красный стол, плакаты, лозунги. Все деловито, привычно. Отчет был суховатый, деловой. Без помощи заводов и без достаточного количества необходимых материалов надо сделать обширную программу ремонта. На отдельных заводах работают несколько станков, у станков — краснофлотцы. В работе должна быть культура, чистота, аккуратность… На сегодня 75 процентов ремонта выполнено…
В последние дни в городе поднажали — дали на хлебозаводы воду, электроэнергию. Сегодня в булочных — трехдневный запас хлеба, увеличили подвоз муки.
Меры по улучшению снабжения начали сказываться.
Везде всё моют, скребут, чистят…
Воля
На заводах открыты стационары для истощенных рабочих.
Вечером прошелся по Неве. Меня дважды остановил патруль, проверяя документы. Как будто служба улучшается. А то в последнее время по ночам не останавливали.
3 февраля 1942 года.
(227-й день войны.)
Мы оставили Феодосию…
Готовимся к совещанию. Двое в группе заболели. Остальные в строю!
С. К. сегодня надела военно-морскую форму.
Наши летчики проводят ряд смелых бомбовых ударов по некоторым пунктам Германии и Финляндии.
Артобстрел Васильевского острова и района Невы. Немцы усилили артиллерийский обстрел города — по сто пятьдесят тяжелых снарядов в день… Напряжение в городе возрастает.
Готовлю новые доклады к 24-й годовщине РККА о Военно-Морском Флоте.
Газет нет. Света нет. В салоне, за обеденным столом, молчание. Надоела неизменная бурда.
Горком на днях принял решение о повторной эвакуации творческой интеллигенции — писателей, художников, архитекторов и др.
10 часов 30 минут. По радио передают: «Кольцо блокады делается все тоньше и тоньше. Бойцы (сибиряки, узбеки, кавказцы) спешат на выручку Ленинграда. Взят ряд сел и немецких укреплений».
«Не пожалеем же себя для Ленинграда, который жил и работал всегда для всей страны!» — говорит политрук своим бойцам.
4 февраля 1942 года.
(228-й день войны.)
Наступление Красной Армии продолжается. Немцы вводят в дело резервы, в обороне упорны: бои у Погостья длятся уже месяц.
…В городе пускают водопровод. Меньше очереди за хлебом. Выдали пайки мяса.
Город, как тяжелый больной, — то хуже, то лучше.
…В городе некий новый тонус: свистят снаряды, рвутся то на Невском, то на Неве — никто уже не обращает внимания. Идут с саночками, мешочками, в самодельных фанерных гробах везут покойников…
Пожалуй, нет «частной жалости», — есть одна общая боль.
Чувство жизни, исторический объективизм помогают. Будут жить и люди, и город, и страна, и мир! Родятся новые, в меру вспомянут умерших памятниками, книгами, шествиями, датами. Все будет в вечном ритме, в вечном потоке…