Ленинград. Дневники военных лет. Книга 1
Шрифт:
Выступил начальник ПУ — товарищ Лебедев, говорил о балтийских традициях… Продуманно, обстоятельно. Указал на факты героизма, приведенные в моей книжке «Балтфлот дерется». По прочтении ее нашли людей, указанных в книжке, вспомнили их. Призывал писателей шире, смелее работать.
Мое заключительное слово — о вере в людей, в наши силы, кадры; о темах и задачах на зиму…
Позже был на совещании начальников соединений, командиров баз, замов, начальников отделов штаба и Политуправления. Комфлотом сообщил,
…Такой поток дел, что не успеваю вести записи.
1 ноября 1942 года.
Теплая сырость… Голые деревья… Город каждый день другой, неповторимый. Зашивают досками укрытие памятника Суворову…
В Шлиссельбурге жесточайший ежедневный, от 12 до 1 часу дня, обстрел завода и поселка. Но люди работают, живут.
Был на первом просмотре спектакля «Раскинулось море широко». Впервые увидел всю композицию. В центре, безусловно, второй акт. (Во время последней ночной монтировки спектакля рядом разорвалась бомба — в театре вылетели стекла.)
У актеров ряд удач, хотя еще нет достаточного темпа и чеканки (в отдельных случаях). Блестящи танцы первого акта (Пельцер). Драматическая линия в сочетании с комедийной, безусловно, крепкая.
Опустился занавес. Неожиданно тут же, на сцене, товарищ Лебедев вручил мне орден Красной Звезды. Поздравления… Я рад…
В зале было несколько моряков: Герой Советского Союза Осипов, капитан 1 ранга Богданов и др. Им нравится. Завтра официальный просмотр. Будет человек сто пятьдесят… Актерам это на пользу — реакция зрителей.
Вечером, после просмотра спектакля, товарищеский ужин в нашем домике на Песочной. Было двадцать два человека. Все — в меру. Люди отдохнули, благодарили. «Мы как дома…» (Жизнь-то у всех сейчас покалеченная.) Шутили, читали стихи, произносили тосты… Мужчины ухаживали за тремя дамами…
Были: член Военного совета, товарищи из ПУ и вся писательская гвардия. Флот с писателями постепенно сдружился…
На литературном вечере 31 октября читали ряд хороших вещей (О. Берггольц и др.).
Мысли о новом спектакле.
Когда писать? Усталость. Я несколько выбился из ритма…
Артиллерия затихла. Авиация из-за сплошной мути не летает… Сталинград контратакует… Молодцы! Еще, еще усилия!
2 ноября 1942 года.
Очень хорошие чувства к моей С. К. милой. Она работает упорно, по-настоящему. Вчера говорил ей об этом.
Временами острые приступы желания писать новую пьесу — зимой, в снегах…
В 9 часов сильные взрывы: может быть, бомбы сквозь облачную муть или?.. Домик дрогнул… Завыла тревога… Вот-те и дурная
Вспышки зенитной стрельбы; тиканье репродуктора… Мрак…
Зашел В. Пронин, рассказывал о своем плане: дать брошюру о Ладоге и пьесу по мотивам Ладоги и Орешка. Выдвинул идею сплошного сплава леса по Неве — для снабжения Ленинграда дровами. Это помогло бы, так как возить дрова дорого… (Кстати, новгородцы в старину делали такие сплавы по Неве — пускали горящие плоты против шведского флота.) Послал письмо Пронина — проект о сплаве леса — в Смольный. Может быть, он будет полезен.
Отбой, тонкий звук трубы…
Готовлю радиоречь.
5 ноября 1942 года.
Эти последние дни — напряженные: спектакль, статьи к Октябрю и пр.
Спектакль сдан отлично. Работа театральна; многое сделала С.К. У меня осталось хорошее впечатление. Второй акт — мой любимый, — он смел, есть крупные черты, яркие пятна… Разведчица в гестапо: среди серого, холодного — девушка в ярко-алой кофте и длинной черной юбке… Обреченность, борьба, упорство. Я видел, как в зале плакали.
Утомление… Невозможность остановки, раздумий… Вал событий, дел — катится…
Сталинград бьется замечательно; идет размол немцев. Мы наращиваем сопротивление. Слышал, что концентрируется большая армия. Зимой она ударит к западу, чтобы отрезать немецкие армии на Кавказе.
3 ноября вечером выступал по радио — об участии Балтфлота в Октябрьской революции… Ночью чувствовал себя плохо — простудился.
…Читал стихи «Путевой дневник» В. Инбер. Привкус туризма. А Ленинград дает ей горечь, силу, остроту зрения…
Днем написал статью «Восстание» — четыре страницы, для ЦО и «КБФ». Отдельные исторические и бытовые штрихи Октябрьских дней…
Чувствую себя еще нездоровым. После работы — слабость…
Письма от А. Крона, А. Тарасенкова. Они в упоении от ладожской победы. Привет от Вс. Рождественского[92]. Он пишет Азарову обо мне слова, которые меня глубоко потрясли, обрадовали: «Он один из тех, в ком для меня воплощены высокие черты русского советского человека…» О, еще, еще выше идти!
6 ноября 1942 года.
В «Ленинградской правде» заметка о том, что могилы Суворова, Кутузова, Александра Невского и Петра Первого приводятся в порядок, украшаются орденскими знаменами и пр. Видимо, дошла моя статья в «Правде» о могиле Суворова…
Как интересно сплетаются наши настроения, цепи ассоциаций, образов… Это народное ощущение нации, традиций, осознанных молодым советским народом до конца, освященных им в крови войны!