Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2
Шрифт:
Ночь… Вспомнились бесконечные поездки: Испания, Дальний Восток, Финляндия, Прибалтика, Бессарабия, фронты Отечественной войны.
Свернули влево — в лес. Там замаскированные медсанбат и КП[15] начальника артиллерии КБФ — вице-адмирала Грена. Отдали ему пакет — приказ № 08.
Поворот — и к железной дороге, ближе к Манушкино… Прошли пешком по шпалам полтора километра. Стоят эшелоны: два — армейские, третий — моряки. Здесь — штаб Морской артиллерийской железнодорожной бригады.
12
4.40 утра. Мы у генерал-майора Дмитриева. Он лишь в 2 часа лег подремать, но его разбудили. Прочел приказ: «Ждал!»
Генерал сообщил нам обстановку: «Шла сильная концентрация нашей армии и морской артиллерии. Мы тщательно готовились. Наша разведка сообщила, что в районе Дубровки — 170-я пехотная дивизия противника, особо отмеченная Гитлером за бои на Украине и в Крыму. Пришел их час! Обещаем братьям-украинцам и защитникам Крыма рассчитаться с этой дивизией беспощадно!
Пленные с разных участков нашего фронта уже говорят: «Мы голодны, устали…»
Задачи двух групп Морской артиллерийской железнодорожной бригады: бить по артиллерии противника, его узлам, управлению и т. п.
Немцы бьют главным образом по площади. Боезапас не жалеют, забрасывают всю площадь.
На днях наградили шестьдесят краснофлотцев и командиров. Награжденные все время спрашивали: «Когда мы ударим?» Люди горят желанием наступать, освободить Балтику, плавать.
Краснофлотец Сиваков (комендор[16]) говорит: «Я во сне видел, что ударили и прорвали». Жаждут дела, — только работу давай!
Сидим в вагоне. Накурено, полутьма… Горит керосиновая лампа без стекла. Холодно. Люди позевывают, не выспались…
Рассказываю товарищам о сообщении «В последний час». Говорим о предстоящем бое, ждем сигнала.
Ну, ленинградцы, дело за нами!
Батареи будут бить на 16–17 километров — по узлам сопротивления. За Невой — укрытая снегами многорядная сеть опорных пунктов противника. Но мы стрелять научились (на днях со второго залпа подожгли бронепоезд у Красного Села). Долбать будем три с половиною часа. Расчистим путь пехоте, а потом — по обстановке.
Командиры прочли личному составу батарей приказ № 08; отдали распоряжение проверить материальную часть.
— Наконец, дождались!
На КП. Начнем в 9.30. Боевая тревога.
— К бою готов!
Команды, азимуты…
Наша батарея — в центре южной группы Морской артиллерийской железнодорожной бригады. Северная группа — бьет по Шлиссельбургу.
Над Невой повисла «колбаса»[17]. Вспышки… Резкий звук — раскаты эха. Шум авиамоторов. Вдали — багровое зарево.
9 часов 30 минут. От истоков
Рокот авиации— идут наши самолеты: пять «илов», два истребителя. Огонь немецких зениток. Снова рокот моторов, резкие выстрелы, гул слева. Выстрелы наперебой. Малиновые кольца в желтом дыму…
Резкие возгласы «товсь» и мгновенно — залпы.
Снова семь самолетов-бомбардировщиков (идут справа) и два истребителя — для прикрытия.
Небо серое. Розовые просветы…
Наши батареи чередуют огневые налеты и методический огонь. От корректировщиков пока сведений нет. Подвывают первые немецкие ответы.
10 часов… 10 часов 10 минут.
— Порядок?
— Порядок! Даже больные и раненые вернулись в строй — стреляют!
Низко идет «ил», возвращается к аэродрому. В сером небе плывут еще два «ила», — задание выполнили.
…Пошел на командный пункт генерала Дмитриева. Наблюдатель передает: «Дым, плохо видно». Работают наши минометы, «катюши». Над Манушкино кружат два «мессершмитта».
Все время телефонные звонки: «Усилить огонь!»
Минут через сорок начнется атака.
Ответный огонь немецких батарей. Мигает лампа, дребезжат стекла, вздрагивает фанерная обшивка.
С 9.30 до 12.30 батареи нашей группы должны выпустить сто тринадцать с половиной тонн металла. Артиллерия бьет без передышки по глубине противника. Наши наблюдатели взобрались на телеграфные столбы. Некоторых сразили осколки, но тут же на их месте появлялись другие и продолжали корректировку огня.
Немцы ведут контрбатарейную стрельбу. Отдельные минометы бьют с нескольких мест по наблюдательным пунктам, по армейским (полевым) и по морским батареям… Немцы «вспахали» кладбище снарядами.
Наш главный артиллерийский удар — левее пятачка[18], вплоть до Шлиссельбурга. Посмотрим, как мы там «перепашем». Работает больше сотни орудий. Наша артиллерия теперь в несколько раз сильнее артиллерии противника, но он может подтянуть резервы.
Сильные взрывы у 8-й ГЭС — у немцев.
— Не давать им дышать!
12 часов. Связь рвалась до трех раз, восстанавливали под минометным огнем. У противника до шести узлов сопротивления — Дубровка, 1-й и 2-й Рабочие поселки и др.
— Пехота просит огня.
— Кто может дать?
— Ну-ка, у Беляева есть резерв. Быстро! Дать двойную норму!
На переднем крае ничего не видно. На КП все ходуном ходит. Беспрерывный обстрел… Противник ведет огонь по переправе. Огневой налет.
— Прикажите усилить наблюдение!
Еще двадцать минут — плановый огонь, а затем будем бить по выбору командиров дивизионов, по усмотрению наблюдательных пунктов и по заказам пехоты.