Ленинградская утопия. Авангард в архитектуре Северной столицы

Первушина Елена Владимировна

Здание состояло из полукруглого корпуса, в котором располагались мыльные, душевые и парные, и двух примыкающих к нему прямоугольных корпусов с вестибюлем и раздевалками. Фасады украшали «псевдоленточные» окна и выступающие объемы лестничных шахт. Своеобразным украшением также служили две квадратных в сечении трубы котельной, создававшие вертикальный контраст приземистым корпусам.

На плоской крыше здания предполагалось устроить солярий, а во дворе — открытый бассейн, однако эта часть проекта не была осуществлена.

Низкое качество строительных материалов привело к тому, что в настоящее время здание почти разрушено.

Бани на улице Шелгунова

Современный адрес — ул. Шелгунова, 3.

В 1934 году по типовому проекту архитектора Н.Ф. Демкова построены бани на Станционниной ул., 3 (улица

в Невском районе, проложенная в 1896 г., названа в связи с тем, что являлась началом дороги к железнодорожной станции Обухово, далее продолжавшейся по Николаевской (ныне — Тихой) улице, в 1962 г. объединена с соседней улицей и названа в честь рабочего Невской заставы большевика Василия Андреевича Шелгунова, жившего до революции неподалеку, а именно в доме № 23 по Ново-Александровской улице [5] ).

5

Сейчас в этом доме располагается музей «Невская застава».

Одновременно по тому же проекту построили здание бань на Лиговском проспекте (дом № 269), здесь также располагалась фабрика-прачечная.

Ярославские бани. Современное фото

Оба здания асиметричные, состоят из вытянутого корпуса, к которому примыкает прямоугольный объем с главным входом, украшенный ленточными окнами и скругленными лестничными шахтами со сплошными окнами витражами, которые создавали впечатление «хрустального дворца», полного света и чистоты.

Ярославские бани

Современный адрес — Ярославский пр., 16.

Построены в 1936–1938 годах по проекту архитекторов А.И. Гегелло, Н.И. Зимичева, М.М. Абросимова и инженера И.Д. Буданова на Ярославском проспекте (район станции Удельная).

Здание в стиле «сталинского ампира» в форме буквы «Т». Цокольный этаж украшен крупной рустовкой и четырьмя псевдопортиками, в которые помещены маскароны в виде бараньих голов, из которых брызгала вода. На крыше — балюстрада. Перед зданием была широкая лестница, позади располагался парк. Вся постройка казалась подобием греческих храмов, посвященных богине чистоты и здоровья Гигиее.

Глава 9

«Здесь будет город-сад!» Сады и парки

«Павел побрел по широким, утопающим в зелени, проспектам. Тысячные толпы отдыхающих, одетых в белое, легкое платье, переливались по тротуарам, громко разговаривая и смеясь.

По асфальтовым мостовым бесшумно проносились нескончаемой вереницей зеленые электромобили, набитые поющими людьми.

Воздух был полон музыки, вырывающейся из широких глоток уличных репродукторов, крепкого благоухания южных цветов и песен и веселого шума беспечных людей.

Сквозь густую зелень пирамидальных тополей, обступивших проспекты, просвечивали розовые, голубые, оранжевые, сиреневые, белые и фиолетовые стены дворцов. Гармоническое сочетание красок веселело глаз, радостная мажорная музыка ласкала слух, смех и песни веселой толпы наполняли сознание юношеским легкомыслием.

Стаи аэроптеров кружились над садами и проспектами, сверкая в ясной лазури неба трепетными крыльями. Сверху, точно конфетти, падали, кружась в воздухе, летающие люди, и с плоских крыш дворцов взлетали с песнями все новые и новые партии аэроптеров.

Проспекты, по которым двигался Павел, точно реки, впадали в цветочные озера прекрасных садов и парков, в царство роскошных клумб, причудливых фонтанов, сверкающих под солнцем, беседок над искусственными зеркальными прудами и белых мраморных статуй.

В садах и парках царило особое оживление. Люди пели, играли, смеялись, разговаривали.

На открытых площадках, под репродукторами, кружились в танцах юноши и девушки, и радостные движенья их были полны, красивого ритма.

По широким террасам он спустился вниз. Парк остался сзади. Перед глазами, точно голубая атласная стена, встало белесоватое море, сливаясь

с далеким горизонтом. Вдали качались дымы океанских пароходов.

Зыбкое море переливалось, отражая теплые, блестящие края туч и веселую лазурь. В мутно-розовой дали синел далекий берег. Над водой, часто махая крыльями, низко летели белые птицы.

Желтый пляж, усеянный купальщиками, гудел веселым шумом. Радостные, звонкие голоса, смех и визг долетали до слуха Павла. Глядя на блестящие обнаженные руки, на темные от загара спины, на яркие красные блузы и цветные чепцы, он чувствовал, как солнце и веселье пронизывают его насквозь и теплыми волнами текут, вместе с кровью, к сердцу.

Он сделал несколько шагов.

Над обрывом поднимались цветущие акации, вытянув тонкие и гибкие вершины к небу. И, точно зеленая армия, спускались к морю темные каштаны, шевеля узорчатыми листьями и потрясая белыми и розоватыми свечками восковых цветов.

У подножья обрыва сверкали стеклом цветные отели, заслоняя мрамором стен белесоватое море.

Павел спустился вниз».

Ян Ларри, «Страна счастливых»

К сожалению, в Петербурге нет ни пышных южных парков, ни роскошных морских пляжей. И поэтому буквально каждый кусочек зелени здесь на вес золота.

Первые увеселительные сады появились в Петербурге вскоре после его основания. При Петре I были основаны Летний сад, где проводились знаменитые Петровские ассамблеи, Екатерингофский — для отдыха монарха в кругу семьи, и Петровский сад в Кронштадте. В царствование Екатерины II были разбиты Эрмитажный, Таврический, Михайловский и другие придворные сады, и значительно увеличилось число частных.

В опубликованном в 1820 году «Медико-топографическом описании Санкт-Петербурга» Г.Л. Аттенгофена имеется специальный раздел под названием «Сады и пустые места», в котором сообщается, что «внутри самого города находятся некоторые весьма хорошие и приятные публичные сады и места для прогулок, где каждый во всякое время, один или с приятелями, свободно может гулять и рассеиваться….Множество находится здесь увеселительных садов и огородов, которые хотя и принадлежат частным владельцам, но по большей части всегда для публики открыты. И так здешние жители вовсе не знают недостатка в местах для прогулки, каковому нередко подвержены бывают жители других городов».

В конце XIX века большинство императорских и некоторые частные сады становятся «публичными» — туда, в определенные часы допускалась «чистая публика». В каждом саду складывается свой репертуар «увеселений», свои традиции.

Так, на Крестовском острове устраивались народные гулянья, зрелища с воздушными шарами; в Екатерингофе — гулянья на Троицу; в Елагином саду и в парке Александрия в Петергофе — городские праздники и зрелища для народа по случаю торжеств Императорской семьи, в Летнем саду проводились гулянья с лотереями, традиционные купеческие «смотрины» и состязания в беге, в саду 2-го Мещанского Собрания у Синего моста — концерты, «вокзалы» (т. е. увеселения с музыкой), балы и т. д. С 1860-х годов эти праздники и развлечения, по выражению Ф.В. Домбровского, «росли как грибы, и один перечень их ставил петербургского жителя в тупик…»

Плакат. 1933 год

Архитекторы и градостроители начала XX века, так же как и их предшественники, хорошо понимали: городу нужны сады и парки — это его «легкие», это места для отдыха и развлечений, для занятий спортом. Здесь можно читать, играть в шахматы, летом кататься на велосипедах и лодках, зимой — на коньках.

А спорт и отдых на природе были неотъемлемой частью советского образа жизни, о чем напоминала гражданам мускулистая девушка с плаката Дейнеки 1933 года.

Работать, строить и не ныть! Нам к новой жизни путь указан… Атлетом можешь ты не быть, Но физкультурником — обязан.

В наследство от императорской России, России советской досталось множество садов и парков как в ближайших пригородах, так и в городской черте. После революции они стали общедоступными.