Лений
Шрифт:
Это были первые и последние итоговые сражения, на которые пришла моя мама. Она стала все реже и реже выходить из дома. Кончилось все тем, что через несколько лет нам отключили свет, потому что мама не погашала задолженность, ибо «там зверги, зверги хотят денег, я не понимаю, почему никто не понимает, что это зверги». На самом деле мама говорила вещи и похуже.
Когда мне исполнилось 12 лет, она совсем слетела с катушек. К тому времени денег у нас осталось очень мало, а зарабатывать ни я, ни мама не могли. Мне было не разрешено
Она иногда выходила из себя. Расскажу про один раз, который запомнился нам больше всего. Этот момент разделил мою жизнь на «до» и «после». В тот день до нее дошло, что ты больше никогда не появишься. Ты, кстати, так и не появился, поэтому она стопроцентно была права. Но в тот день это не играло решающей роли. Мама как обычно бегала по двору и разбрасывала остатки очередной книги, приговаривая:
– Ах, он ее не любил, зачем же она ему поверила! Но он придет, он придет! Он обещал, я никогда не останусь одна!
– Мама, он никогда не придет! Никогда! Ты слышишь, никогда! Он нас бросил! Оставь свои иллюзии! Мы должны жить, мама! – я не выдержала. Даже я, ее любящая дочь, не могла больше сдерживаться. Когда кто-то другой излишне бредит своими надеждами, то это только подогревает градус твоего собственного кипения.
Мама остановилась, отбросила книгу и резко повернулась.
– Что ты сказала?
– Он. Не. Придет!
– Ты не понимаешь, о чем ты говоришь, Алиса!
– Я понимаю, а вот ты заигралась. Нам нужно жить! Мама, я не ела уже два дня! Мама ты не выходишь из дома! Мама, мне всего 12 лет! Я не могу все делать самостоятельно!
– Ты лжешь! Он придет! Прекрати говорить такое!
– Нет! Он! Не! Вернется! – прокричала я. Глаза мамы налились кровью. Последнее, что я увидела, – это была стена огня.
В тот день у меня появилась Рене. Рене спасла меня. По крайней мере, сама Рене так говорит. А я жива до сих пор, поэтому у меня нет никаких оснований считать, что Рене мне лжет.
Трезво оценивая все, что с нами происходило, я могу сказать, что мама была не готова к жизни в этом мире. У нее не было никого. Точнее, был только ты, Лений, но ты нас бросил. Это было ужасно безответственно!
Сейчас, узнав, что же произошло, я запуталась еще больше. Я не знаю, что считать правым, а что нет. Я не знаю, смогу ли я простить тебя или нет. Я не знаю, сможем ли мы сделать это. Но я уверена, что мама смогла бы отпустить твои грехи, несмотря ее не выдержавший рассудок, несмотря на годы ожидания и одиночества. Если ты когда-нибудь выберешься из своего заключения, с моей помощью или же без нее, то твой долг – это вернуться во времени к тому моменту в усыпальне. Проникнуть в палату к маме и попросить у нее прощения. Она простит. Или уже простила. Я думаю, что ее счастливое выражение лица было
Может быть, она тебя и просила. Но я нет. Нет, папа. Нет, отец. Нет, Лений. Я поняла, что нам угрожает опасность. И, несмотря на все твои ошибки, я готова слушать тебя дальше, если ты будешь честен. Я не знаю, что же я сделаю, но право быть выслушанным ты точно заслужил.
Я закрываю на секундочку глаза. Вздыхаю. Возвращаюсь к реальности. Вижу, что на одном из листов-черновиков, приготовленных мною для письма, появилась надпись, сделанная беглым почерком чересчур эмоционального человека.
«Это будет твоей ошибкой, Алиса! А если он как-то замешан в казни того молодого человека на площади? Если это наш папаша все подстроил, а тот юноша ни в чем не виноват? Ты понимаешь, о чем это говорит? Подумай, Алиса. Ты не должна доверять ему!»
И что? Я хочу попробовать верить кому-то. Тем более он объяснил все достаточно рационально, чтобы понять, почему он не возвращался, почему не сможет этого сделать вообще. Но все-таки осталось нечто, что я не могу понять…
Ладно, сейчас не об этом. Я охватываю взглядом комнату. Понимаю, что она безбожно разгромлена. В дверь стучат.
– Привет, Алиса! – говорит Лузана, терпеливо подождавшая, пока я, прихрамывая, добралась до двери. – Алия сказала мне, что отдала письмо тебе несколько часов назад. Лений очень попросил прийти и спросить, не написала ли ты ответ.
– Написала, держи. Я просто слишком занята. Принеси ответ завтра с утра, пожалуйста. Пока, – говорю я и захлопываю дверь прямо перед носом Лузаны. Она даже ничего сказать не успевает.
Я бреду на ватных ногах к столику, на котором лежит моя сумка, хватаю ее и бессильно сползаю по стене.
Иногда проблемы непомерным грузом ложатся на твои плечи. Ты не просто не можешь взглянуть на солнце под их гнетом, ты даже не можешь увидеть что-то, кроме своих испачканных в земле коленок.
Мне всегда было тяжело справляться с жизненными проблемами. Если бы не помощь Рене, начиная с того злополучного дня с маминым нервным срывом, то я не знаю, была бы я до сих пор жива или нет.
Несмотря на Рене и ее поддержку, я почти всегда чувствую себя одиноко. Даже слишком одиноко для такого маленького человека, как я. Но я не всегда считала одиночество заразой, от поражения которой нужно искать лекарство в обществе малоприятных мне людей. Иногда одиночество – это благо, которого многие люди сами себя лишают. Только наедине с собой можно понять свое внутреннее устройство, разобраться, что может и не может твое тело и твой дух, сформулировать свои принципы и цели, вложить последнюю деталь в паззл своего мировоззрения.