Лений
Шрифт:
–Могу я кого-нибудь увидеть?
–Не знаю, разрешены ли посещения. Я просто приношу еду.
–Где Рене и Алиса?
–Рядом. Но они еще не очнулись.
–Тут есть еще камеры? Слева? Справа?
Новичок понимает, что сболтнул что-то не то, замолкает и, прихватив поднос, ретируется. Трус.
–Эй! Сколько мне здесь сидеть еще?
–Сколько понадобится. Как ты себя чувствуешь?
На лице Валеи будто непроницаемая маска. Зря старается.
–Неплохо.
–Как твоя способность?
–Не проверяла.
–Попробуй.
–Не сейчас.
–Как угодно.
–И все-таки, сколько я буду сидеть здесь?
Валея скрещивает руки и наклоняет голову влево. В неравной схватке я побеждаю желание повторить эти движения за ней.
–Пока я не решу тебя отпустить. Тебе нужно привыкнуть к новому телу. А я должна это проконтролировать.
–Можно мне увидеть кого-то кроме тебя?
–Еду принесут позже.
–А кроме этого забитого новичка?
–Кого ты хочешь увидеть?
–Алису. Рене.
–Пока что это невозможно. Твое сознание я перенесла первым. Рене – позже. Алиса вообще еще не выходила с тех пор, как я приказала Леласу заточить ее внутри.
Игнорирую нарочитые напоминания о том, что я тоже была в той ментальной темнице по ее приказу. Равнодушие выходит непроизвольно.
–То есть пока что только я в сознании?
–Именно.
–Замечательно, – говорю. На самом деле совсем нет.
–Кстати. Которую неделю смотрю на тебя, но все еще не спросила, как тебя зовут.
–А как ты сама меня называешь? Когда общаешься с кем-то?
–Третья.
–Пусть так и остается. Третья. Буду отзываться, как послушная собачонка.
–Держи свой яд при себе. Скоро твои сестрицы очнутся.
–Они мне не сестрицы.
–А кто?
Я молчу. Зачем что-то говорить, если не знаешь ответа.
–Ладно, не говори ничего, если не хочешь. Сиди и жди каких-то изменений.
Валея разворачивается и уходит. Я не могу совладать с собой и изо всех сил ударяю ногой по стулу. Тот отлетает к столу, ударяется, падает. Со стола на пол летит тарелка с остатками еды.
Из-за стекла на меня грустно смотрит новичок, вздыхает, мотает головой. Потом он отходит куда-то, и я больше не вижу, что он делает. Бамц! Разбивается шар с заклинанием забвения. Все плывет перед глазами…
Когда я возвращаюсь, то стул все так же послушно стоит у стола, пол чист, а за стеклом – никого.
–Придержите двери! Почему они вечно захлопываются!
–У нее рука сползла, сейчас ударится.
–Давай-давай! Идем!
Надо сидеть смирно, чтобы хоть что-то увидеть. Но я не могу.
–Эй! Что там происходит?
–Вырубите кто-нибудь ее!
–На,
Мимо пробегает незнакомый мне новичок. Слышится привычное «Бамц!», а дальше – пустота.
Просыпаюсь, оглядываюсь. За стеклом – никого. В ящике стоит давно остывшая еда. Принимаюсь ее поглощать.
–Тут кто-то есть? – слышу я голос.
–Да.
–Кто это?
–А ты кто?
–Меня зовут Алиса.
–Алиса! Наконец-то ты тут! Это я!
–Кто я?
–Третья?
–Бармаглот меня дери! Третья! Давно ты тут?
–Третий месяц идет.
–Что они с тобой делали?
Дожевав еще одну ложку холодной запеканки, отвечаю:
–Ничего. И поверь мне, это самое отвратительное.
–Почему? Это же замечательно!
–Ха! Это ты пока что так думаешь. А когда ты будешь сидеть целыми днями, не зная, чем заняться… Тогда и посмотрим, – говорю и кладу в рот новую ложку.
–Ты что там ешь что ли?
–Именно.
–Как ты можешь есть в такое время?
–В какое «такое»? Ничего необычного. А питаться надо. Не теряй голову, иначе сама себя погубишь.
–Да ну тебя!
–Третья!
–Чего?
–А чем ты занимаешься? Я здесь всего несколько дней, но уже готова умереть от скуки.
–Лучше от скуки, чем от рук безмозглых помощников Валеи. Тем более просто так она нас в покое не оставит.
–И все-таки? Чем ты занимаешься?
–Я? Чем-чем… Думаю я.
–И о чем же?
–О том, как выбраться, в первую очередь.
–И ты пробовала? Выбраться?
–Миллион раз. Ничего не помогло. А озвучивать варианты я не буду. Где-то здесь все равно есть дежурный, который может нас слушать.
–И это все?
–Нет. Еще я думала об отце.
–И что надумала? Я вот не знаю, верить ему или нет.
–Да, мозг у тебя и правда размером с горошину, раз ты еще и думаешь над этим. Нам надо ему помочь! Освободить его!
–А потом?
–А что потом? Потом нас уже никто не остановит!
–Что ты задумала?
–Помнишь, я говорила, что здесь есть дежурный?
–Не скажешь, значит… Ладно. Ну и молчи.
–Откройте двери!
–Да, вот так! Отлично! Усыпите этих, в камерах.
Ну вот! Даже посмотреть не дают, что происходит. А я же еще ничего сделать не успела…
Как я осталась лежать на кровати, так и лежу, только рука затекла. Болтается теперь вдоль тела как беспомощная тряпка. И пусть!
Иду к стеклу, чтобы рассмотреть коридор. Никого.
–Есть кто живой? – зову.