Ленон и Гаузен: Два клевых чужака
Шрифт:
— Глядите, — говорили жители. — Вот идет Деми, Который Поборол Медведя. Мальчик быстро привык к обрушившейся на него славе и очень ею гордился, но каково же было его разочарование, когда внезапно она исчезла как пыль после дождя.
В один прекрасный момент в деревню приехала бродячая ярмарка. И когда народ ринулся поглазеть на акробатов, шутов и прочую живность, все как-то сразу позабыли про невероятные подвиги Демиана. Для мальчика это стало полной неожиданностью — он всерьез считал, что геройская слава останется с ним на всю жизнь и обессмертит его
— Что грустишь, малец? У меня беда побольше твоей будет. Совсем у меня мало зверей осталось. А был один мишка, да стар стал, вот я его недавно и отпустил на волю. Все равно у него уже из трюков ничего не выходило, да и помирать ему было скоро, наверное. Безобидный был, добрый, зубы выпали, когти обломались… Кого бы он там задрал? А ведь был когда-то заглавным развлечением цирка! Ну а теперь же кто его вспомнит?
— Неужели слава земная столь недолговечна, и, как бы ты ни старался, все равно все позабудут про твои деяния? — ужаснулся Демиан.
— Я тебе верно говорю, — ответил хозяин зверинца. — Кем бы ты ни был, хоть воином, хоть королем, и чего бы ты не натворил, природа людей такая — поговорили, порассуждали, разошлись и позабыли. Спустя сотни или тысячи лет, но обязательно обо всем позабудут.
Это еще больше опечалило Демиана, сразу же разрушив его надежду на дальнейшие подвиги, которые он мог бы совершить ради славы.
— Не слушай эту старую развалину, — вмешался проходивший мимо жонглер. — Он и сам-то толком не помнит даже того, с какой стороны солнце восходит!
Но, пораженный словами старика, Деми не обратил внимания на этот издевательский выпад коллеги-артиста.
— Неужели память людская так коротка? — чуть не плача пробормотал Демиан.
— Все мы смертны, а камни и земля памяти не имеют. Хотя, говорят, живет в дальних странах один человек — он помнит все. А все потому, что живет вечно.
После этих слов Демиан взбодрился духом. Он променял кусок хлеба на глоток свободы и ушел из деревни, отправившись в странствия вместе с обозом. Всю свою жизнь он поклялся посвятить поиску этого загадочного долгожителя…
— Надеюсь, ты не будешь сейчас пересказывать по порядку ВСЮ его жизнь? — перебил Гаузен, заскучавший от столь глубокомысленных рассуждений.
— Но ты же САМ просил что-то рассказать?! — возмутилась Лин.
— Ну, я думал, что ты расскажешь все самое интересное…, - замялся Гаузен, который, порывшись немного у себя в памяти, признал частичную правоту девушки.
— И что же это, по-твоему, самое интересное? — язвительно поинтересовалась девушка.
— Ну, поиск сокровищ, приключения, путешествия, сражения… — поразмыслив, начал перечислять юноша.
— Драки, кутеж, попойки, азартные игры… — торжествующе продолжила список Лин.
— Я этого не говорил! —
— Наверное, я неправильно о тебе подумала, — раскаивающимся голосом протянула девушка.
— Неправильно! — горячо поддержал предположение девушки Гаузен.
— Вероятно, я неверно тебя оценила! — продолжала сокрушаться Лин.
— Неверно! — настаивал на своем Гаузен.
— В таком случае теперь наши разногласия разрешены. А это значит, что когда мы вскорости подъедем на постоялый двор, то я устрою лошадей в конюшню, а ты закажешь нам еду и комнату. И чтоб никаких драк и выпивки! Или я все-таки ошиблась в тебе, Гаузен? — глумливо поинтересовалась Лин.
Юноша, поняв, что девушка загнала его в тупик, не стал спорить, но обиженный тем, что девушка решила воспользоваться им в своих целях, молчал весь оставшийся до гостиницы путь.
Впрочем, безмолвствовать пришлось недолго, так как гостиница оказалась ближе, чем думал Гаузен.
— Вот что, Гаузен, — посерьезнев, сказала Лин юноше, отсчитывая монеты в конюшне. — Ты отправишься в таверну, но осмотрись там повнимательней. Если заметишь, что в таверне что-то не так, то не суетись. Особенно, если это будут какие-нибудь подозрительные типы бандитского вида. Если что, то не обращай лишний раз на них внимания. Просто купи себе немного еды для вида… и да, выпить, но тоже чуть-чуть! Поешь, погрейся у огня и уходи. А если ничего не произойдет, то закажи нам места на ночь. И чтоб никаких выходок!
— Да мне все понятно, — успокоил девушку Гаузен. — Я часто останавливаюсь в таких местах и знаю, кому можно доверять, а кому нет.
Глава V
Зайдя в таверну, Гаузен обнаружил, что она почти пуста. По крайней мере, хозяина за стойкой не было. Похоже, тот куда-то ненадолго отлучился, и юноша решил подождать. Тут он вспомнил, что свою сумку он оставил висеть на шее лошади, но решил забрать ее после. Оставив дверь далеко за спиной, Гаузен приблизился к стойке и постучал по ней, но никто не подошел. Тогда он набрал несколько монет в кулак и хорошенько встряхнул их. Отвлекшись, юноша не заметил, как в таверну зашли несколько незнакомцев. Но незнакомцев ли? Это были те же самые три негодяя, что набросились на него в прошлый раз! Вот только Зубочист повязал себе трофейный кусок плаща Гаузена наподобие шейного платка.
— Хорошо, что я не надел плащ, а то бы они сразу меня узнали, — подумал Гаузен. Тем временем бандиты уселись за столик в углу, наверное, для того, чтобы удобней было следить за входом. Гаузен тут же повернул голову в противоположную сторону и начал молиться Катапаку о том, чтобы его не узнали. Юноша решил, что подождет, когда в таверну набьется побольше народу или бандиты разговорятся между собой, и тогда он по-быстрому улизнет. Но от волнения он не заметил, как стал легонько потрясывать кулаком, отчего монеты, зажатые в руке, снова начали позвякивать.