Ленон и Гаузен: Два клевых чужака
Шрифт:
— Ничего подобного! Я просто хотел узнать, как разыскать орден Всемзнания, — стоял на своем Гаузен. — Кто же знал, что Арсин за прошедшие годы так оскотинится? Но мне удалось спастись и сохранить книгу!
— Линочка, может быть, он поступил глупо, но не злонамеренно, — дала право на существование доводам Гаузена лавочница.
— Хорошо, я сохраню ему жизнь! — снисходительно согласилась Лин.
— Сохранишь мне жизнь? Ничего не скажешь, это как утопающему глоток воздуха перед тем, как захлебнуться, — язвительно поблагодарил Гаузен.
— Вот
— Куда мне идти, Лин? Меня везде ищут! Возьми меня с собой. Если ты все еще считаешь, что я хотел украсть книгу, то пусть тогда твой орден судит меня, — сделал отчаянную попытку юноша.
— Ты можешь идти куда угодно. А моя задача — доставить книгу в орден. И я сейчас же направляюсь на корабль, плывущий в Альдорию, — столь же твердо настаивала девушка, но юноша заметил, что уголок ее рта нервно дрогнул.
— Тетя Галатея! — в последний раз попробовал переманить женщин на свою сторону Гаузен. — При помощи этой книги можно попытаться помочь твоей племяннице. Это же Книга Знаний! Там может быть ответ на любой вопрос!
— Это правда, Линочка? — озабоченно поинтересовалась торговка. — Я опросила многих людей по поводу беды Салочки, и самые мудрые из них говорили мне, что, вполне вероятно, в этом мире нет решения данной проблемы.
Лин вновь попыталась придать своему лицу беспристрастное выражение, но в ее глазах промелькнула жалость, показавшая, что девушка не понаслышке знакома с бедой племянницы Галатеи.
— Я ничего не могу поделать. Я должна выполнить свое задание, а уж как использовать книгу — решать ордену, — заявила Лин.
— Может быть, я и не прав! — признал Гаузен. — Может, я как-нибудь выкарабкаюсь и без тебя. Но зачем обрекать Салочку? Это ее последняя надежда!
Юноше было стыдно, что он манипулирует чужим горем, но ничего другого он не мог придумать. И ему хотелось верить, что его усилия хоть как-то помогут Салочке в ее несчастье.
— На все воля ордена, — монотонно произнесла Лин, и Гаузену показалось, что девушка в этот раз с трудом сдержала слезы.
— Я понимаю тебя, Лин, — тяжелым голосом произнесла наконец Галатея. — Ты несешь ответственность перед орденом в не меньшей степени, чем я — перед Салочкой. Но если ты не имеешь права помочь мне и моей племяннице, то помоги хотя бы этому юноше. Я вижу, как он искренне хотел помочь тебе и Салочке. Я не могу вечно держать его в подвале. А на выходе из города его уже могут поджидать для расправы. Но если ты заберешь его на корабль, то это спасет его от поимки.
Лин серьезно посмотрела сначала на тетушку Галатею, потом на Гаузена, чья судьба зависела от решения девушки, и, наконец, сообщила:
— Хорошо, я заберу тебя на корабль, Гаузен. Но не рассчитывай сесть мне на шею до конца жизни. Моя благосклонность небезгранична, — выдвинула свои условия Лин.
— Не волнуйся, Лин.
— Скажи еще что-нибудь вроде того, что сделаешь все, чтобы это плавание осталось для меня исключительно приятным воспоминанием, — скептически отнеслась к его словам девушка.
Гаузен понял, что настало время прощаться с доброй торговкой Галатеей.
— Плащ жалко, — вздохнул Гаузен, посмотрев на то, во что он был одет для путешествия. — Не плащ, а обрывки былого великолепия.
Тут в голову Гаузена пришла бессовестная мысль:
— Я, конечно, понимаю, что у покупки не совсем товарный вид. Но раз порвалось почти что надвое, так может, возьмете его назад… За полцены? Ну, или можно просто отремонтировать, — уступил юноша, нарвавшись на осуждающий взгляд портнихи.
— Корабль скоро отплывает, я не успею его зашить, — заявила Галатея. — Но у меня есть кое-что взамен, — торговка немного порылась в закромах и достала кожаную куртку. — Ну-ка, примерь.
— Такая хорошая курточка! Но мне нечем расплатиться за нее, — смутился Гаузен, на котором новое одеяние сидело просто великолепно.
— И речи быть не может. Это подарок! — отрезала лавочница, и Гаузен горячо поблагодарил ее на прощание. Та, в свою очередь, пожелала счастливого плавания, и он вместе с Лин отправился в порт.
Глава IX
То, что порт близко, Гаузен понял задолго до того, как они с Лин добрались до нужного места. Пристанский воздух напоминал ему тухлую селедку, которую клали в кашу в монастыре. Однажды он целый день чистил на кухне рыбу, и его нос настолько забился этим запахом, что ничего кроме него он не ощущал целых два дня. Поднявшись на корабль, они увидели темноволосого крепко сложенного мужчину с самодовольной улыбкой.
— Это капитан Настар, — шепотом представила девушка морского волка.
— Вижу, что ему больше тридцати не дашь, — согласился юноша, не до конца разобравшись в имени хозяина корабля.
— Ты опять не слушаешь? — возмутилась девушка.
— Я просто вспомнил одну поговорку: Если хаслин говорит что у него нет денег, значит, либо он врет, либо недоговаривает, потому что припрятал у себя драгоценные камни, — поделился народной мудростью Гаузен и пояснил:
— В смысле, не стоит сильно доверять хаслинам.
— Он что, не нравится тебе, потому что он хаслин? — пристыдила его Лин.
— Да нет же, почему? — не согласился юноша. — У меня был один знакомый торговец на ярмарке. Он был родом из Хаслинии и очень хорошо ко мне относился. Он почти не замечал, что я беру у него фрукты, а когда замечал, то далеко не гнался. Так, только для вида.
— Ты же говорил, что ничего не крал… — напомнила ему девушка.
— Ничего крупнее яблока! — уточнил Гаузен. — Если тебе удавалось продержаться на монастырской похлебке, значит, вас в Альдории кормят лучше нашего.