Леонид Утёсов
Шрифт:
Если правда, что кинематограф – искусство коллективное, то нет, пожалуй, примера более показательного, чем «Веселые ребята». Блистательное содружество режиссера Григория Александрова, композитора Исаака Дунаевского, поэта Василия Лебедева-Кумача, актеров Леонида Утесова и Любови Орловой родило этот фильм. И все они участвовали здесь в равной мере, в то же время сливаясь в удивительном ансамбле».
Чарли Чаплин, мастер комедии, написал, что «до «Веселых ребят» американцы знали Россию Достоевского. Теперь они увидели большие перемены в психологии людей. Люди бодро и весело смеются. Это – большая победа. Это агитирует больше, чем доказательство стрельбой и речами».
Фильм «Веселые ребята» стал классикой советской комедии. Картина
Леонид Осипович радовался успеху картины, но как-то незаметно эта работа стала доставлять артисту неприятности. Утесов писал: «Когда в Москве состоялась премьера фильма, я был в Ленинграде. Получив «Правду» и «Известия», я с интересом стал читать большие статьи, посвященные «Веселым ребятам», и не мог не удивиться. В обеих статьях были указаны фамилии режиссера, сценаристов, поэта, композитора, и не было только одной фамилии – моей. Будь это в одной газете, я бы счел это опечаткой, недосмотром редактора, но в двух, и центральных, – это не могло быть случайностью.
Естественно, я взволновался, но вскоре все стало проясняться, ибо до меня начали доходить слухи, что обо мне распускаются всякие небылицы. Темперамент воображения сплетников разыгрался до того, что они даже «убежали» меня за границу».
Это действительно не было случайностью. Вскоре на праздновании пятнадцатилетия советского кино наряду с другими были отмечены и заслуги создателей первой отечественной музыкальной комедии «Веселые ребята». Награды распределились следующим образом: Григорий Александров получил орден Красной Звезды, его жена Любовь Орлова – звание заслуженной артистки республики, а исполнитель главной роли Леонид Утесов и его джаз (тоже герой кинокартины) были… награждены фотоаппаратом «ФЭД». Дело в том, что материалы к награждению подавал Александров, а он недолюбливал Утесова. Утесов отвечал ему тем же. Он написал на Александрова острую эпиграмму: «Подобный тип вам может лишь присниться. Предатель, лгун, почти Азеф уже. Как в нем одном могли соединиться Мюнхгаузен, Растиньяк, Жозеф Фуше?!»
Прошли годы, и «Веселые ребята» стали для Утесова источником новых негативных переживаний. Дело в том, что в середине пятидесятых годов Александров решил «освежить» фильм и переозвучить его. Но как переозвучить – записать вместо утесовской фонограмму с другим артистом. Выбор пал на очень популярного в то время Владимира Трошина. Все началось с обмана.
Как вспоминает сам Владимир Константинович Трошин, к нему лично с этой необычной просьбой обратился Александров. Трошин выразил недоумение, напомнив режиссеру, что Утесов жив, здоров и находится в прекрасной певческой форме. Так почему бы ему самому не переозвучить самого же себя? На что Григорий Васильевич сказал, что будто бы Утесов отказался от этого и сам предложил кандидатуру «Володи Трошина». После некоторых раздумий Владимир Константинович на эту работу согласился.
О том, что происходило с «Веселыми ребятами», практически никто не знал, потому что Александров делал все в обстановке полной секретности. Но когда переозвученный фильм вышел на экраны, по стране прокатилась волна негодования. В одной из центральных газет появилась статья под названием «Бестактность», которую подписали Сергей Образцов, Ираклий Андроников и многие другие деятели культуры. Никита Богословский писал, что в результате переозвучивания фильм потерял очень большую долю тепла и обаяния. Знаменитый эстрадный пародист Юрий Филимонов пел с эстрады куплеты на мелодии утесовских песен из фильма с новыми словами: «Я «Мосфильму» хочу заявить: „Сердца в том варианте не хватает, большого сердца, что всех умело так любить!”»
Под давлением зрителей и общественности, резко выступивших против такой переделки «Веселых ребят»,
Алексей Симонов писал: «Как этому человеку удалось сохраниться? Как его до сих пор не разоблачили, не скинули с пьедестала, не возвели на пьедестал и не надели тернового венца? Чудо да и только. А ведь он спел столько песен, что их хватило бы целому народу для памяти о целой эпохе. Наверное, дело в том, что он никогда не был непререкаемо монументален. Наоборот, он был прекрасно несовершенен, превосходно, победительно несовершенен и потому не был обоготворен и остался безнаказанным. Звали его Леонид Осипович Утесов».
Да, Утесов всегда оставался Утесовым, какие бы времена ему ни доставались, он всегда был верен самому себе.
Так было и 22 июня 1941 года, когда на сцену театра «Эрмитаж», где велись репетиции, влетел администратор и сообщил страшную весть – началась война. Утесову сразу стало ясно, что теперь надо петь совсем другие песни. Он знал, что вечерний концерт в «Эрмитаже» отменить нельзя. Но что же должны петь в этот вечер артисты веселого эстрадного театра? Музыкантов выручили известные всем песни гражданской войны. Зал вдохновенно подпевал оркестру песню «Прощание»: «Уходили, расставались, покидая тихий край. Ты мне что-нибудь, родная, на прощанье пожелай»…
На следующий день после концерта все утесовцы подали коллективное заявление о желании вступить добровольцами в ряды Красной армии. Письмо послали в политуправление РККА, и вскоре оттуда пришел ответ за подписью Ворошилова. Он сообщал об отказе в просьбе, так как коллектив оркестра будет мобилизован для обслуживания воинских частей на фронте. Надо было срочно готовить новые программы. Но показать полностью эти программы зрителю было невозможно, потому что почти каждый вечер концерт если и начинался, то прерывался сигналом воздушной тревоги. Артисты покидали сцену и поднимались на крышу гасить «зажигалки». Иногда в дневное время, когда налетов не было, удавалось выступать без помех. Концерты давали на призывных пунктах, в военкоматах, в разных местах, откуда очередная воинская часть отправлялась на фронт.
В один из дней Утесову объявили, что оркестрантов с семьями будут эвакуировать в Новосибирск. Уже в июле началась эвакуация из Москвы не только промышленных предприятий, но и учреждений культуры. Оркестр Утесова еще до эвакуации выезжал с концертными программами в прифронтовые зоны. «Оснащенные одним только микрофоном, мы разъезжали теперь по самым разным местам и выступали на самых неожиданных эстрадах», – писал в своих воспоминаниях Леонид Осипович.
Вскоре оркестр был эвакуирован на восток – сначала на Урал, а немногим позже в Новосибирск. Здесь находился симфонический оркестр Евгения Мравинского, который был знаком с Утесовым еще по Ленинграду. В Новосибирске, как рассказывал Оскар Фельдман, оба маэстро и их оркестры подружились. Порой они выступали в одних театрах: сначала симфонический оркестр Мравинского, а во втором отделении – Утесов. Однажды Мравинский заметил после выступления оркестра Утесова: «Деление настоящей музыки на симфоническую и эстрадную ошибочно по своей сути. Выступление оркестра под руководством Леонида Осиповича Утесова подтверждает это».
Несмотря на восторженный прием, оказанный оркестру в Сибири, Леонид Осипович постоянно заканчивал свои выступления фразой: «Мы уедем скоро в действующую армию, а в Новосибирск приедем уже тогда, когда победим фашистов…»
В июне 1942 года, когда Утесову присвоили звание заслуженного артиста РСФСР, он с оркестром выехал на Калининский фронт.
Оркестранты не раз оказывались в разных передрягах, попадали и под обстрел. Но это не сказывалось ни на качестве их выступлений, ни на внешнем виде: «Даже под проливным дождем мы выступали в парадной одежде… Представление, в каких бы условиях оно ни проходило, должно было быть праздником, а на фронте – тем более».