Леонора. Девушка без прошлого

Верна Хармони

– Вносите! – послышался голос Элеоноры Файерфилд.

Он постучал снова.

– Я же сказала, что можете вносить! – раздраженно бросила она, открывая дверь. Глаза ее округлились. – А-а, отец Макинтайр, какая неожиданность! А я думала, что это обслуживание номеров, принесли вещи после стирки. Проходите, прошу вас.

Роскошная гостиная была украшена восточными коврами и мебелью из полированного дуба. Половину стены занимало огромное зеркало в золоченой раме. Миссис Файерфилд опустилась в кресло с высокой спинкой, как королева на трон,

и жестом указала на диван.

– Присаживайтесь, отец Макинтайр.

– Я постою, – холодно ответил он. – Я ненадолго.

– Ну хорошо. – Она с равнодушным видом осмотрела его. – Итак, чему обязана такой честью?

– Я приехал поговорить о Леоноре.

– Я так и думала. Однако я ждала вас позже. Ладно, неважно. Мои юристы только что закончили готовить бумаги, так что можете подписать контракт сегодня. Это избавит вас от необходимости еще раз приезжать сюда. – Она протянула руку к коричневому кожаному чемоданчику и положила его себе на колени.

– Никакого удочерения не будет. – Вырвавшиеся слова обожгли ему рот.

– Как это? – Элеонора Файерфилд изумленно приподняла брови и поджала губы. – И, собственно, почему?

Отец Макинтайр пытался держать себя в руках, но уши его горели, а нижняя губа предательски дрожала.

– Я не позволю избивать ребенка! – прорычал он.

Поднятые брови опустились, и легкомысленное выражение мгновенно слетело с ее лица.

– О чем вы говорите?

– Я видел ее окровавленные руки! – Зубы его стучали. – Я не потерплю жестокого обращения с детьми!

Элеонора Файерфилд откинулась на спинку кресла и задумчиво уставилась на стену гостиной. Когда она снова повернулась, ее лицо было серьезным.

– Я жесткая женщина, отец Макинтайр, но не жестокая. Миссис Эпплгейт била ее?

– Не играйте со мной в эти игры, миссис Файерфилд. Она сказала, что получила от вас четкие инструкции.

– Да, но только учить Леонору, отец Макинтайр! – возразила она. – Учить, а не бить.

Ее досада – зеркальное отражение его злости – обезоруживала. И он продолжил наседать на миссис Файерфилд:

– Я уволил ее.

– Прекрасно, – кивнула она. – Я найду ей замену.

Конфликт угасал, а ему нужны были огонь, злость:

– Полагаю, результат будет таким же, миссис Файерфилд. Вы слишком многого ждете от этой девочки.

После этих слов вся ее мягкость испарилась, в глазах появился прежний блеск.

– Могу вас заверить, отец Макинтайр, что не меньше вашего не хочу, чтобы ребенок страдал. – Она с вызовом подалась вперед. – Однако меня удивляет страстность, с которой вы относитесь к этому вопросу. «Пожалеешь розгу – испортишь ребенка». Не так ли сказано в Библии, отче? Я всегда считала, что церковь является твердой сторонницей телесных наказаний.

– Единственным результатом жестокого обращения являются страх и сломленный дух.

– Имейте в виду, что большинство людей считают иначе, – заметила миссис Файерфилд. – Должна сказать, вы произвели на меня сильное впечатление

своей энергичностью и напористостью. Я не слишком доверяю священникам, поскольку считаю их довольно эгоистичными и оторванными от реальной жизни. – Она подняла руки и хлопнула в ладоши. – Хорошо, давайте начнем все сначала. – Она жестом пригласила его сесть. – Присядьте, пожалуйста, и позвольте предложить вам что-нибудь из напитков.

Внезапно ноги отца Макинтайра ослабели – то ли от долгого галопа, то ли от прошедшей уже злости. Сгорбившись, он тяжело дошел до дивана.

– Я бы выпил чаю.

Он уже не был уверен, где настоящий враг.

– Чаю? Ну нет! Давайте выпьем со мной. Выпьем по-настоящему и побеседуем.

Священник принял из ее рук стакан с темной жидкостью, не спрашивая, что это такое.

– Вы ни разу не спросили о моем муже, отец Макинтайр, – заметила миссис Файерфилд, тоже беря стакан и усаживаясь в кресло, лениво закинув ногу на ногу. – Вам не интересно узнать, хороший ли он человек? В конце концов, он ведь тоже удочеряет Леонору.

– Ладно, – бесцветным голосом сказал отец Макинтайр. – Хороший он человек?

– Хороший, – ответила она. – Хороший, умный и добрый. Добрее меня. Он вам понравился бы. На случай, если вам любопытно, он сейчас на приисках.

– Не любопытно.

Было приятно хоть немного уколоть ее. Отец Макинтайр откинулся назад. Его сознание и тело настороженно реагировали на каждое ее движение. Он пригубил напиток. Миссис Файерфилд улыбнулась, как будто его молчание забавляло ее.

– Итак, расскажите-ка мне, отче, вот что… – Она усмехнулась промелькнувшей в голове мысли и тоже сделала глоток. – Что же вы сказали той паре, которая хотела удочерить Леонору?

Он впился ногтями в колени:

– Я сказал, что она не хочет ехать к ним.

– Ух ты! – засмеялась миссис Файерфилд и подняла бокал, словно собираясь произнести тост. – Блестяще! Переложить всю вину на ребенка. Благородный выбор! Полагаю, лжец из вас, отец Макинтайр, неважный, хотя это, разумеется, может быть как добродетелью, так и проклятием. А теперь скажите мне: они вам поверили?

– Нет. – Он отпустил колено. – Не думаю. – Он вернулся к напитку. Через стеклянные стенки бокала он видел свои пальцы, опухшие и скрюченные, а через дно – очертания наблюдавшей за ним женщины. – А почему для вас так важно, чтобы это была именно Леонора?

Она дернула ногой, и край ее платья закачался в воздухе.

– Потому что она призрак.

– Я вас не понимаю.

– Она не оставляет отпечатков. У нее нет ни прошлого, ни биографии, ни имени. Если она завтра исчезнет, все будет так, будто ее никогда и не существовало. Бац! – Она щелкнула пальцами. – Никто и не заметит, что она пропала.

Выражение его лица стало каменным:

– Я замечу.

– Да, – с улыбкой подтвердила она. – И я уже приняла меры к тому, чтобы вы не смогли поделиться этой информацией ни с кем и никогда.