Леонтоподиум
Шрифт:
– Ты как зовут? – спросила она, когда я пришел покупать мороженое в третий раз.
Дилсуз так и не нашла в себе силы справиться с чужим языком, и слова, пользуясь ее бесхребетностью, в каждом предложении доказывали свое превосходство.
– Веселый Алик, – представился я. – А тебя?
– Дилсуз.
Ее имя значило что-то вроде «милосердная». Я не знаю ее родного языка, но это не мешает мне чувствовать значения слов.
– Твое имя тебе подходит, – сказал я.
– А твое тебе – нет.
– Много ты понимаешь, – фыркнул я.
Она хотела еще о чем-то спросить, но
– Стаканчик с орехами и изюмом, – я протянул Дилсуз полтинник.
– Нету. Нет такой мороженый сегодня, – виновато сказала она, безуспешно борясь со словами.
Я поморщился. Ну что за день такой сегодня? А так хорошо все начиналось.
– Вот, клубничный возьми! – предложила Дилсуз.
– Давай.
Тут выяснилось, что клубничный рожок стоит семьдесят рублей, а за свой обычный стаканчик я всегда отдавал сорок. Значит, сегодня и с мороженым подстава. Медленно у меня в груди появилось очень неприятное предчувствие. Как будто меня по голове ударили небольшие камешки, предвещающие лавину. Я даже не распробовал толком вкус своего нового мороженого – проглотил, и все.
А камешки колотили меня по голове все чаще. Ощущение опасности с каждой секундой росло. Я бросил оставшиеся деньги в урну. Все, хватит развлекаться. Сегодня явно неподходящий день. Впереди охота, и, несмотря на кажущуюся простоту и беспомощность жертвы, что-то наверняка пойдет не так. Интуиция меня никогда не подводит.
Я пошел по следу вдоль оживленных улиц города. Способность найти и выследить любого жителя Леонтоподиума – еще один из моих скудных талантов. Думаю, королева Элеонора позволяет мне существовать как раз из-за этого дара. Конечно, быть пугалом и палачом для жителей родного города – не самая приятная работа, но в моем случае могло быть и хуже. И то, что мне сложно представить, как именно это могло бы быть, всего лишь последствие моей небогатой фантазии. Королева Элеонора и принцесса Рада обладают куда более изощренным воображением. Предоставь я им повод, они легко бы меня в этом убедили. Я поежился. Проклятый климат Федерации. У них тут полгода то зима, то осень. Прохладный ветер забрался под плащ и щипал голую грудь. Снег уже почти сошел, но босые ноги все равно мерзли.
Я размышлял, что такого страшного может поджидать меня на этой охоте. Сбежал Карл – сын Магнуса, владельца бара «Королева Элеонора». Они зажиточная семья, приехали вместе, уж не знаю, кто кого подбил на эмиграцию. Теперь я думаю, что инициатором переезда был Магнус, а Карл попал к нам случайно. Я заметил, что бегут именно такие – случайные. У них постоянно возникает желание поднять глаза к небу и погоревать, что его там не оказалось. Это я фигурально выражаюсь. Я сам, к слову сказать, тоже частенько пялюсь вверх, когда на меня нападает очередной приступ депрессии.
И на что только рассчитывал этот идиот? Что я его не найду? Я всегда всех нахожу. И убиваю. Королева Элеонора никогда не бывает милосердна. И ведь все равно бегут.
Я больше двух часов протаскался по
– Дядя, вам не холодно? – услышал я.
Рядом стоял мальчишка лет пяти и с удивлением рассматривал мои босые ноги. Его мать читала книгу на скамейке.
– А ты как думаешь, мелкий тролль? – огрызнулся я.
– Я думаю, что холодно, – простодушно ответил он.
– Умный мальчик. Твоя мама может тобой гордиться.
– Она гордится. Она всегда так говорит. Хотите мой шарф? – мальчуган попытался развязать шарф, но его руки в перчатках не справились с этой затеей.
Я присел так, чтобы мои глаза оказались на уровне глаз мелкого идиота.
– Слушай, пацан, я сейчас дам тебе очень важный совет.
– Дядя, а почему у вас глаза разные?
Я мысленно выругался. Дети вообще выше моего понимания, у нас в Леонтоподиуме их практически нет. Малец видит мое лицо с фигурными шрамами в виде жирафов, а все, что его интересует, – это почему у меня один глаз зеленый, а другой синий. Хотя меня это, честно говоря, тоже интересует.
– Жизнь полна загадок и тайн. Но на твоем месте я бы не отвлекался на мелочи. Ты внимательно меня слушаешь?
Мальчишка кивнул. Он настойчиво дергал узел своего шарфа, и тот начал потихоньку поддаваться.
– Так вот, – как можно внушительнее заговорил я, – если ты когда-нибудь еще раз заметишь кого-нибудь похожего на меня, не смей с ним даже заговаривать. Вообще сделай вид, что ничего не видишь.
– Ладно, – мальчишке удалось наконец развязать свой шарф, и он гордо протянул его мне, – вот, держите.
В моих руках оказался бело-синий кусок ткани. Ну что за день такой сегодня?! Я порылся в карманах. Готов поспорить, что отрезанные пальцы – это очень занятно, но даже я не настолько, и в прямом и в переносном смысле, отмороженный, чтобы отдавать их ребенку. Что-то укололо меня. Я достал из кармана головку чертополоха. Вечно эти репейники везде цепляются.
– Держи, – я прилепил репейник к воротнику куртки мальца. – Спасибо за шарф, я тронут.
– Ух ты! Никогда не видел таких красных чертополохов! – удивился мальчишка.
– И если тебе хоть чуть-чуть повезет в жизни, то больше и не увидишь, – заверил его я, – такой красный чертополох растет только в приграничье нашего города.
– Виталик, что ты там делаешь? – услышали мы женский голос. Женщина на лавочке наконец-то оторвалась от своей книги. – Быстро иди сюда!
Очнулась наконец. Если бы я захотел, то ее сын уже давно был бы Леонтоподиуме. Хотя, появись у меня такое желание, женщина все равно не смогла бы меня остановить, даже приковав сына к себе цепями.