Леопард
Шрифт:
— Don't worry, lady, — произнес голос. — We paid him. [157]
Она обернулась и опустила глаза. На пистолет, который на нее смотрел.
— Let's go. [158]
Кайя легко просчитала варианты. Вариантов не было.
Она пошла перед ними к двум «ренджроверам». Задняя дверь одного из них распахнулась, когда они приблизились. Она села в машину. Пахло пряным лосьоном после бритья и новой кожаной обивкой. Дверь за ней захлопнулась. Он улыбнулся. Зубы были крупные и белые, голос мягкий, веселый:
157
Не
158
Поехали (англ.).
— Привет, Кайя.
Тони Лейке был одет в желто-серый камуфляж. В руке он держал красный мобильный телефон. Телефон Харри.
— Тебе же велели зайти. Что тебя остановило?
Она пожала плечами.
— Поразительно, — заметил он, склонив голову набок.
— Что именно?
— Ты вовсе не выглядишь испуганной.
— А почему я должна выглядеть испуганной?
— Потому что скоро умрешь. Ты разве не поняла?
Кайя почувствовала, как перехватило горло. Словно одна часть мозга кричала, что это пустая угроза, ведь она из полиции, а он конечно же не посмеет, но этот голос не мог заглушить другой, твердивший, что перед ней сидит Тони Лейке, весьма точно представляющий себе ситуацию. Что они с Харри — два идиота-камикадзе вдали от дома, без полномочий, без поддержки, без пути к отступлению. Без единого шанса.
Лейке нажал на кнопку, и боковое стекло поползло вниз.
— Go finish him and bring him up there, [159] — велел он тем двоим и снова закрыл окно.
— Мне кажется, вышло бы классно, если бы ты открыла ту дверь, — сказал Лейке. — Думаю, Харри заслужил поэтическую смерть. Но в нынешней ситуации придется сосредоточиться на лирическом прощании. — Он наклонился, потом посмотрел на небо. — Красивый красный цвет, правда? — И теперь она видела. Слышала. И тот ее голос, который говорил правду, сказал ей это. Она действительно умрет.
159
Идите, прикончите его и отвезите туда (англ.).
Глава 86
Калибр
Кинзонзи показал на каменный дом ван Боорста и велел Удри подогнать «ренджровер» прямо к двери. Он видел свет за шторами и вспомнил, что мистер Тони решил не выключать его, когда они уходили. Чтобы тот белый знал, что его ждет. Кинзонзи вышел и ждал, пока Удри вынет ключ зажигания и присоединится к нему. Приказ ясен: убить и привезти. Это не вызывало у него никаких чувств. Ни страха, ни радости, ни малейшего беспокойства. Работа есть работа.
Кинзонзи было девятнадцать. Воевал он с одиннадцати. Тогда бойцы PDLA, People's Democratic Liberation Army, [160] напали на его деревню. Они размозжили брату голову прикладом «Калашникова» и изнасиловали двух его сестер, заставив отца на это смотреть. Потом командир сказал, что, если отец не станет совокупляться с младшей сестрой у них на глазах, они убьют Кинзонзи и старшую сестру. Но закончить предложение командир не успел, потому что отец ринулся прямо на их мачете. Раздался смех.
160
НДОА, Народная демократическая освободительная армия (англ.).
Когда они уходили, Кинзонзи
И когда через два месяца он с двумя товарищами отрубил командиру руки и оставил его истекать кровью, то сделал это не из мести или ненависти, а потому что CFF, Congo Freedom Front, [161] предложил им больше денег. Пять лет он жил на то, что удавалось добыть во время рейдов ФОК по джунглям Северной Киву, но им приходилось остерегаться других партизан, а деревни, на которые они нападали, уже были разграблены другими, так что им едва хватало на прокорм. Какое-то время ФОК вел с правительственными войсками переговоры о разоружении взамен на амнистию и работу. Но когда дело дошло до переговоров о зарплате, затея провалилась.
161
ФОК, Фронт освобождения Конго (англ.).
От голода и отчаяния бойцы ФОК напали на одну из шахт компании, добывавшей колтан. Они пошли на это, хотя знали, что у подобных компаний оружие и солдаты лучше, чем у них. Кинзонзи и не надеялся, что проживет долго или умрет не в бою. Поэтому он даже глазом не моргнул, когда, очнувшись, увидел, что на него направлено дуло винтовки белого человека, который заговорил с ним на незнакомом языке. Кинзонзи только кивнул, давая понять, что хочет, чтобы все поскорее закончилось. Через два месяца раны затянулись, и его новым работодателем стала добывающая компания.
Белый человек был мистер Тони. Мистер Тони хорошо платил, но беспощадно расправлялся с теми, кто казался ему недостаточно преданным. Он разговаривал с ними и был самым лучшим начальником из всех, кого знал Кинзонзи. Кинзонзи без малейших колебаний застрелил бы его, если бы понадобилось. Но это было невыгодно.
— Поторапливайся, — сказал Кинзонзи Удри и зарядил пистолет. Он думал, что смерть от металлического шарика, который выпустит иглы во рту белого полицейского, стоит им только открыть дверь, наступит не сразу, и собирался пристрелить его на месте, тогда они смогут отправиться наверх к Ньирагонго, где их ждут мистер Тони и его дамы.
Какой-то мужчина, сидевший перед соседним магазином и куривший, встал, что-то в ярости пробормотал и исчез в темноте.
Кинзонзи смотрел на дверную ручку. Первый раз он здесь оказался, когда они забирали ван Боорста. Тогда же он увидел и легендарную Альму. На тот момент ван Боорст истратил все свои деньги на «Сингапур слинг», охрану и Альму, которая была дорогой штучкой. И в отчаянии совершил последнюю в своей жизни ошибку: принялся шантажировать мистера Тони, угрожая пойти в полицию и рассказать то, что знает. Бельгиец выглядел скорее покорным, чем удивленным, когда они вошли, и поспешил выпить то, что ему дали. Они разделали его на куски подходящей величины, которые потом скормили удивительно жирным свиньям у лагеря беженцев. Альма перешла к мистеру Тони. Альма с ее бедрами, золотым зубом и похотливым лунатическим взглядом, который мог бы стать для Кинзонзи еще одним поводом пустить пулю в лоб мистера Тони. Если бы это было выгодно.