Лэрд, который меня любил
Шрифт:
В комнату для завтрака забрёл виконт Фолкленд и пристроился позади стула Дервиштона:
— Доброе утро! Что там на завтрак?
Дервиштон осклабился:
— Только не просите груш. Тут МакЛин уцепил последнюю, к полному ужасу нашего хозяина дома.
Фолкленд посмотрел на главное место за столом и увидел, как Джорджиана выкладывает клубнику на тарелку герцога, а потом садится на своё место на противоположном конце стола.
— Это почти преступление — вся эта красота в постели со сморщенной оболочкой мужчины.
— О, я думаю, Джорджиана
Пухлое детское лицо виконта прояснилось:
— Спасибо Господу за это. В любом случае, мне кажется, что эту свою золотую табакерку он ценит выше, чем свою жену. Он её из рук не выпускает и, говорят, даже спит, положив её под подушку.
— Бедная Джорджиана, — прошептал Дервиштон.
— Не тратьте попусту своё сочувствие, — сказал Александр. — Она не слишком мучается; вы сидите в одном из многих её утешительных призов. Роксбург заплатил за этот дом больше 80 тысяч фунтов стерлингов.
Дервиштон тихо присвистнул, а Фолкленд поморщился.
— Хоть что — то она с этого поимела. — Фолкленд бросил взгляд на буфет. — Надо бы взять что — нибудь поесть, пока дамы не пришли. Я вчера припозднился к завтраку, потому что никак не мог завязать свой галстук, и когда я всё — таки пришёл, не осталось ни одного яйца.
Дервиштон взглянул на воротник виконта:
— Да, заметно, что сегодня вы решили пожертвовать галстуком ради яиц.
— А что не так с моим галс… — Тут Фолкленд уставился в дверной проём, затем лихорадочно поправил манжеты и разгладил камзол.
Александр проследил за взглядом пухлого молодого лорда и обнаружил Кейтлин, входящую в комнату под руку с мисс Огилви. Они составляли премилую картину, и Александр готов был поспорить на свой фамильный замок, что они это знали.
— Господи помилуй, она… — прохрипел Фолкленд, густо покраснев. — Она — ангел! Сущий ангел! — Он замолк с блаженным видом и вытаращенными глазами.
— Полегче, идиот, — пробормотал Дервиштон. — Вы нас всех конфузите. — Он поднялся и отвесил показной поклон. — Доброе утро! Я надеюсь, вам хорошо спалось.
— Мне — то уж точно, — сказала мисс Огилви.
— Мне тоже. Я даже проспала почти до десяти, — добавила мисс Хёрст своим глубоким, мелодичным голосом.
Фолкленд заметно волновался, и всё, что мог сделать Александр, это не попрекать глупца. Молодость была сражена наповал, и, если судить по тому, как на Кейтлин смотрел Дервиштона, тот тоже был не в лучшей форме.
Боже правый, неужели все мужчины, кроме него самого, влюбились без ума в эту крошку? Это было чертовски досадно.
Фолкленд нетерпеливо подался вперёд:
— Мисс Хёрст, позвольте отнести вашу тарелку к буфету, и…
— Даже не пытайтесь, — Дервиштон взял Кейтлин под руку. — Мисс Хёрст нужен человек с более твёрдыми руками, чтобы держать её тарелку.
Фолкленд застыл:
— У меня твёрдые руки, и я могу…
— Ради всего святого! — рявкнул Александр, который никак не мог улучить момент. —
Фолкленд густо покраснел:
— Я просто…
— Сосиска! — Кейтлин посмотрела мимо него на буфетный стол. — Осталась только одна, и я намереваюсь её взять. Прошу меня извинить ненадолго. — Она вытащила свою руку из рук Дервиштона, обогнула его и стала наполнять свою тарелку, выражая восторги при виде копчёной рыбы.
— Извините! — Фолкленд поспешил за Кейтлин.
Смеясь, за ним к буфету направилась мисс Огилви.
Дервиштон вернулся на своё место:
— Ну и ну! Ради тарелки сосисок меня ещё не бросали.
Александру пришлось прятать невольную улыбку. Ему следовало бы разозлиться, но его чувство юмора оказалось сильнее. Он смотрел, как Кейтлин оживлённо болтает с Фолклендом о выборе фруктов на буфетном столе и наполняет свою тарелку, которую тот послушно держит. Вчера вечером она также восторженно отнеслась к ужину, причём реагировала тотчас и искренне. Их прежние отношения случились так быстро, так неистово, что он не успел изучить её каждодневные симпатии и антипатии. Но это было и не важно, сказал он себе, отмахиваясь от проблеска лёгкого беспокойства. Он знал её характер, и это было всё, что ему требовалось знать.
— Фолкленд — глупец, — произнёс Дервиштон в тишине. — Он ни на шаг не отходит от очаровательной мисс Хёрст. Я бы на его месте увёл её на другой конец стола, подальше от соперников.
Александр наблюдал, как болтающий виконт помогает Кейтлин сесть на стул почти напротив Александра. Кейтлин смеялась над какими — то словами виконта, а тот смотрел на неё с таким восторженным видом, что Александру стало тошно.
Повернувшись к Дервиштону, чтобы поделиться своими наблюдениями, Александр обнаружил, что и взгляд молодого лорда тоже прикован к Кейтлин:
— Смотрите, — прошептал он Александру. — Вам обязательно понравится.
— Что смотреть?
Дервиштон, завороженный зрелищем, ничего не ответил.
Бормоча проклятия, Александр обернулся и посмотрел на Кейтлин. Утренний солнечный свет лучился вокруг неё, поглаживая её кремовую кожу и озаряя золотистые волосы. Длинные ресницы, густые и тёмные, бросали тени на карие глаза и делали их ещё темнее. Она выглядела свежей и очаровательной, чего, собственно, он и ожидал.
Раздражённый, Александр пожал плечами:
— Ну и?
— Экий вы нетерпеливый, а? — Дервиштон бросил взгляд на Александра и снова повернулся к Кейтлин. — Подождите чуть — чуть и увидите.
Александр нахмурился, но в этот самый момент Кейтлин наклонилась над своей тарелкой и закрыла глаза с выражением глубокого удовлетворения на лице. Выражение это было сродни выражению любовного, чувственного томления.
И в тот же миг горло Александра сжалось, а сердце выдало лишний удар.
— Что, чёрт возьми, она делает?
— Наслаждается ветчиной, полагаю. — Голос Дервиштона был странно низким.