Лэрд, который меня любил

Хокинс Карен

По словам Муйрин, выходило, что эта странная привязанность Роксбурга к своей табакерке впервые появилась у него 12 лет назад, сразу после её приобретения; она почти всегда была у него в руках или на виду. Это было сродни помешательству. Вчера вечером коробочка простояла рядом с тарелкой Роксбурга весь ужин. Он отрывал от неё свою руку, только когда ел, но как только заканчивал, нервно хватал её снова и потом щёлкал крышкой, открывая — закрывая. Она удивлялась, как герцогиня всё это выдерживала.

В остальное время, если

он не натирал её до блеска рукавом, коробочка лежала у него в кармане. Её единственная надежда была на то, что либо он её выронит, либо отвернётся от неё на такое время, чтобы Кейтлин успела спрятать её у себя в кармане. В ожидании удобного случая и надеждах на него Кейтлин весь день провела рядом с герцогом. Когда остальные гости расселись по каретам, чтобы ехать на пикник на дачу, построенную на живописном утёсе, возвышающемся над Лоч Ломондом, она сослалась на головную боль и на желание остаться в покое, и почитать. МакЛин развеселился, но уехал вместе со всей группой и с Джорджианой, навязчиво вцепившейся в его руку.

Несмотря на то, что вечеринка была далеко не весёлой, она сидела в библиотеке, наблюдая, как герцог похрапывает в кресле напротив, с табакеркой, надёжно упрятанной в карман. Слава Богу, лорд Фолкленд остался и составил ей компанию, иначе она с ума сошла бы от скуки.

Всё, что ей было нужно — это удобный случай, хватит и нескольких секунд, — чтобы схватить коробочку. К счастью, Муйрин была неиссякаемым источником идей. И пусть большая их часть была совершенно непригодной, они, по крайней мере, держали дух Кейтлин в тонусе.

Сейчас служанка протянула Кейтлин зеркало, чтобы та могла увидеть красную розу, закреплённую в завитках над ухом.

— А что, если вам опрокинуть его светлость и тогда достать табакерку?

Кейтлин положила зеркало обратно на туалетный столик и затянула пояс на платье:

— Я не могу опрокидывать герцога! Он старый и слабый.

Муйрин, казалось, почувствовала сожаление:

— Ой, наверное, вы правы. Вы не можете его обижать, — служанка помолчала с минуту, поправляя заколку. — Как жаль, что вы не можете просто стянуть её со стола сегодня за ужином.

— Но тогда мне придётся объясняться перед другими гостями, а они не должны знать, чем мы с МакЛином занимаемся.

Служанка вздохнула:

— Сложно не задание. Сложны эти ваши правила.

Кейтлин нахмурилась:

— Должен же быть способ, чтобы добыть эту противную табакерку! Вчера я даже близко не смогла подойти к этой треклятой штуке, и сегодня не лучше. МакЛин может в любую минуту протянуть мне кусок пчелиного улья, а мне нечего будет показать в зачёт моего задания!

— Ах, герцог даже спит с этой коробочкой под подушкой. Я только сегодня утром узнавала у его слуги. Вам нужно попытаться забрать её на ужине сегодня вечером. Ничего другого не остаётся.

Кейтлин поставила локоть на столик и оперлась на руку подбородком:

— Но

должен же быть какой — то способ…

В дверь постучали, и в комнату вошла экономка, неся зелёное вечернее платье Кейтлин. Миссис Прюитт была невысокой и круглой, с двойным подбородком и с большой кормой, и с таким кислым выражением лица, что это делало её похожей на мегеру.

Муйрин поспешно поклонилась:

— Ах, миссис Прюитт!

— Простите, что беспокою вас, мисс, — сказала миссис Прюитт Кейтлин. — Я принесла ваше платье. Муйрин давала его прачке, чтобы разгладить оборки.

— О, благодарю вас! — Кейтлин особенно гордилась этим платьем. Это было гладкое платье из зелёной сетки Урлинга поверх нижних юбок из белого сатина, с пущенными понизу кружевными воланами, украшенными букетами из роз и колокольчиков. У неё ушло почти две недели, чтобы добиться, чтобы эти оборки лежали как надо, и после долгих раздумий она добавила дополнительный ряд кружев к подолу нижней юбки, отчего она мягко волочилась по полу при ходьбе и добавляла эффектности. Оно выглядело великолепно, и она радостно улыбалась всякий раз, когда его видела.

Миссис Прюитт бережно положила платье на кровать и расправила юбку:

— Простите, мисс, оно из Парижа?

— О, нет, — сказала Муйрин, опередив с ответом Кейтлин. — Мисс Хёрст сама его сшила!

— Не — е–ет! — Миссис Прюитт бросилась изучать швы. — Это прекрасно, у вас золотые руки, мисс, если позволите сказать. И какое тонкое кружево.

— Это бельгийское игольное кружево, и я довольно долго копила на него деньги, потому что оно очень дорогое. — Почти год, и если бы она не могла учить латыни весьма заторможенного сына сквайра, она не смогла бы это осилить.

Миссис Прюитт, казалось, была впечатлена:

— У её светлости безумное количество одежды, но я никогда не видела в её гардеробе ничего, похожего на это платье.

— Благодарю вас.

Экономка подошла посмотреть на заколотые волосы Кейтлин:

— Ах, это прелестно, Муйрин.

Муйрин просияла.

— Она очень талантливая, — сказала Кейтлин.

— Это точно, — миссис Прюитт одобрительно кивнула. — Мисс, вы выглядите исключительно прекрасно. Вы выудите эту табакерку у лорда Роксбурга, даже не заметив.

Кейтлин моргнула.

Муйрин посмотрела на неё извиняющимися глазами:

— Боюсь, это я проговорилась миссис Прюитт о вашем пари.

— Ах, и я желаю вам выиграть. Лорда МакЛина давно пора уже поставить на место, если позволите, — мрачно сказала экономка. — Он чересчур красив, чтобы быть хорошим, на мой взгляд.

— Я обещаю, что постараюсь.

Экономка сделала реверанс:

— Мне уже пора бежать в комнаты герцогини для переодевания. Ей непросто подогнать наряды по фигуре. Кажется, она пополнела с тех пор, как в последний раз их надевала, но она, конечно, будет обвинять прачек, что платья сели.