Лерка
Шрифт:
Лена сама чуть не «закрычала» от негодования, но Санька моментально исчез.
В пионерской комнате Лена развернула газету, с ненавистью глянула на букву «Ы», отыскала в ящике резинку и…
– Елена Максимовна-а… А Лерка и Лодька в кустах за столовой дируц-ца-а…
Они дрались молча. Слышно было только сопенье, да трещали ветки. Верхушки кустов шарахались туда-сюда. Можно было подумать, что средней величины медведь отбивался в чаще от рассерженных
Потом Лодька и Лерка выкатились на поляну. Выкатились и вскочили.
Драка была деловитая и умелая. Видно было, что противники знают друг друга превосходно. Ни один не тратил сил и времени на запугивания, разведки, обманы. Их выпады – молниеносные и точные – натыкались на такие же защиты. У Лерки была поцарапана щека, у Лодьки чуть припух левый глаз.
Лена поймала себя на том, что с удовольствием следит за схваткой, вместо того чтобы принимать срочные меры. Она шагнула к драчунам, взяла их за воротники и тряхнула.
– А ну! Этого мне еще не хватало!
Они сразу же опустили кулаки. Но смотрели не на Лену. И не в землю. Смотрели друг на друга. Прищуренно и непримиримо. От их разгоряченных спин к Лениным пальцам поднималось влажное тепло.
– Кончили? – спросила Лена. – Или еще будете? – В ней закипала досада: черт знает что, никакого покоя!
– Пусти, – хмуро сказал Лодька.
– С удовольствием! Только сию же минуту выкатывайся домой. Таких боксеров здесь и без тебя хватает… Я думала, с вами можно по-хорошему, а вы…
Она разжала пальцы. Лодька подобрал с травы свою палку и сандалии. И зашагал к лагерной калитке, не оглянувшись.
– А ты марш спать, – приказала Лена взъерошенному Лерке. Он тоже не сказал ни слова. Легко зашагал прочь, прямой и колючий.
Хотя бы оглянулись. Ну хотя бы посмотрели на нее! Нет. Они молча уходили друг от друга – два врага, не кончившие бой. А Лены словно и не было между ними.
Она стояла, опустив руки, пока мальчишки не скрылись. Злость прошла. Нарастало другое чувство – без названия. Тревожное и горькое. Какая-то смесь вины и обиды.
А тут еще эта газета… «Да шут с ней, – устало подумала Лена. – Пусть остается „Крыкодил“».
После полдника на всех перекрестках аллей и дорожек рассыпчато застучали барабаны. Отряды собирались на остров Робинзонов. Так бывало каждую смену: устраивался на острове «робинзоний» праздник. Жгли большой костер, устраивали индейские пляски, рассказывали «страшные» истории, ночевали в больших палатках, а через сутки возвращались в лагерь.
Палатки уже стояли на острове среди сосен, а над береговыми кустами плыл голубой дымок. Это тетя Валя готовила «робинзонам» ужин.
На праздник собирались все, только старший отряд
И еще оставалась Лена. У нее очень разболелась нога. Врач велела не «скакать по лагерю», а полежать хотя бы один день. С отрядом поехал физрук Лева, а Лена оказалась «безработной».
Она немного погрустила, что остается без ребят, а потом подумала, как хорошо будет ей без всякой заботы лежать на раскладушке и читать толстую книгу «Фараон».
Но читать «Фараона» ей не дали. Старшая вожатая Инна Семеновна пришла и строго сказала:
– Значит, остаешься…
Лене сразу захотелось спрятать книжку и вскочить. Книжку прятать было некуда, а вскочить не дала больная нога. Лена виновато села на раскладушке.
– Я бы поехала, да врач…
– Ну, хорошо, – сказала Инна Семеновна. – Но раз уж ты не едешь, я оставлю Сакурина. Хоть раз надо его проучить. Всякое терпение у меня кончилось.
– А что случилось? – невинно спросила Лена.
– А ты и не знаешь! Он учинил дикую драку с этим приезжим! Кстати, не первую. И не вторую… Это пират, а не ребенок…
– Ну, Инна, – сказала Лена. – Ну, какой он пират! Он просто мальчишка. Ну, подумайте, что он тут будет делать один?
– Он будет обдумывать свое поведение, – со скрытым злорадством сообщила Инна Семеновна.
– Вы уверены?
– Нет. Не уверена. Но проучить надо. Он разлагает весь лагерь…
«Дерево ты», – подумала Лена. И сказала:
– Вот уж не знала, что он такой опасный элемент.
– Лена, – значительно произнесла Инна Семеновна. – Вы в лагере недавно. А я работаю здесь третий год. Поверьте мне, я знаю, что делаю. И вообще…
Она сказала Лене «вы», и разговаривать больше не стоило. Тогда Лена разозлилась. И поняла, что не боится старшей вожатой. Она дерзко хмыкнула, легла, взяла «Фараона» и сказала из-за книги:
– Очень хорошо. Но бегать за ним по лагерю я с больной ногой не смогу. Скажите ему, чтобы пришел сюда, когда все уедут.
Инна Семеновна тихо остолбенела, постояла и, придя в себя, нерешительно распорядилась:
– А вы… все-таки с ним побеседуйте о дисциплине… когда придет.
– Будьте спокойны…
Лена не жалела, что Лерка остался. Только думала, что он не придет. Но, когда затихли голоса и стрекот моторов, Лерка постучал в фанерную дверь, услышал Ленино «да» и возник на пороге.
Был он в голубой рубашке с подвернутыми рукавами и черных отутюженных брюках. Наверно, первый раз достал их из чемодана, собираясь на остров.
«Сразу и не узнаешь, – подумала Лена. – Какой кавалер!»