Лермонтов. Исследования и находки(издание 2013 года)

Андроников Ираклий Луарсабович

В свете всех этих фактов по-новому выглядит намерение Лермонтова писать роман о кавказской войне, с Тифлисом при Ермолове, с его диктатурой и кровавым усмирением Кавказа, персидской войной и катастрофой, среди которых погиб Грибоедов в Тегеране. Хотя об этом замысле мы знаем по пересказу и слова «диктатура» и «кровавое усмирение Кавказа», может быть, и не принадлежат Лермонтову, тем не менее можно догадываться, что отношение Лермонтова к Ермолову, так же как и отношение к нему Пушкина, было сложным. Но широкое изображение кавказской гражданской и военной жизни во времена Ермолова, показ событий, связанных с персидской войной и последовавшей за ней тегеранской катастрофой, говорит о том, что герой задуманного романа мыслился Лермонтову как человек, близкий к Ермолову и Грибоедову.

Если

вспомнить, что в последний год жизни Лермонтов подружился на Кавказе с Львом Сергеевичем Пушкиным и постоянно виделся с ним, что Лев Пушкин участвовал в персидской войне, будучи юнкером «лермонтовского» Нижегородского драгунского полка, то можно почти с полной уверенностью сказать: они беседовали о Персидском походе и Лермонтов знал от Льва Сергеевича о неосуществившемся замысле Пушкина писать историю ермоловских войн на Кавказе. Очевидно, собственный его замысел представляет своего рода «эстафету», принятую от Пушкина.

Но в самое последнее время обнаружились факты, которые проливают на историю этого замысла новый, яркий свет.

3

До недавнего времени оставался неизвестным тот факт, что Лермонтов написал «Кавказца» и «Спор» после свидания с Ермоловым.

Свидание это состоялось зимой 1841 года. Это явствует из чернового письма генерала Павла Христофоровича Граббе, командующего войсками на Кавказской линии и в Черноморце, к Алексею Петровичу Ермолову.

Письмо это, помеченное 15 марта 1841 года, обнаружено С. А. Андреевым-Кривичем в Центральном военно-историческом архиве в Москве.

«<В письме Вашем от 17 февраля>, — начинает и вычеркивает Граббе, — кн. Эристов доставил на прошедшей неделе нашего выборного человека с письмом Вашим от 17 пр. м-ца. В этом письме Вы упоминаете о г. Бибикове, о котором Вы за три дня перед тем <отправили> писали ко мне [слово вычеркнуто, неразборчиво] в ожидании его я замедлил ответом на последнее, не имея сведения, получены ли два письма мои к Вам, одно по почте, другое с г. Лермонтовым отправленные. <Это сведение я надеялся найти в>. Но ни г. Бибикова, ни этого сведения еще покуда нет. Долее откладывать ответа не смею и не могу» [917] .

917

Письмо П. X. Граббе к А. П. Ермолову от 15 февраля 1840 г. из Ставрополя («Алексей Петрович Ермолов. Материалы для биографии, его рассказы и переписка»). — «Русская старина», 1896, № 10, с. 107.

Этот документ потребует еще дополнительного изучения, но и без того ясно, что неофициальные сношения Граббе с Ермоловым, в которых Лермонтов принимал хотя бы косвенное участие, представляют собой очень большой интерес. Тем более что, направляя перед этим с письмом к Ермолову другого офицера — штабс-капитана Милютина, Граббе 15 февраля 1840 года писал:

С. А. Андреев-Кривич. Кабардино-черкесский фольклор в творчестве Лермонтова. — «Ученые записки Кабардинского научно-исследовательского института», вып. 1. Нальчик, 1946, с. 260.

«Приласкайте его и расспрашивайте о чем хотите. Он… передаст Вам изустно хорошо и подробнее, нежели позволило бы то письменное изложение» [918] .

Очевидно, и Лермонтову было поручено что-то передать Ермолову на словах.

Итак, Лермонтов ехал в Москву к Ермолову с письмом от Граббе — человека ермоловского круга и ермоловского образа мыслей.

Граббе начал службу в 1805 году и через три года был определен адъютантом к Ермолову, с которым вместе участвовал и в Бородинском сражении. «Совершенно отеческое его обращение со мною оставило во мне сыновнюю к нему привязанность, — писал Граббе в своих „Записках“. — Мое отношение к А. П. Ермолову со времени моего адъютантства, — пишет он несколько дальше, — еще более походило на быт семейный» [919] .

918

«Из

памятных записок графа Павла Христофоровича Граббе». М., 1873, с. 17, 106.

919

См. И. Д. Якушкин. Записки, изд. 7-е, 1925, с. 26, 63–64; М. В.

Якушкин посвятил Граббе в цели тайного общества, и в 1820 году он был принят Фонвизиным в Союз благоденствия [920] .

Узнав, что Александр I получил донос о существовании тайного общества, Ермолов, как мы уже говорили, предупредил его участников через Граббе. Вскоре за тем Граббе был сослан за проявление «духа неповиновения», а вслед за декабрьским восстанием заключен на четыре месяца в крепость, откуда выпущен и снова обращен в военную службу [921] .

920

Heчкина. А. С. Грибоедов и декабристы. М., Гослитиздат, 1947. с. 202.

921

«Восстание декабристов». Материалы, т. VIII, «Алфавит декабристов», с. 73.

Граббе, как передавал его сын П. А. Висковатову, «высоко ценил ум и беседу Лермонтова» [922] и старался ему покровительствовать, когда поэт, вторично сосланный, прибыл на Кавказ, в его штаб-квартиру. Сохранились сведения о том, что зимой 1840/41 года Лермонтов вместе с Львом Пушкиным совершенно запросто бывал в его доме в Ставрополе [923] .

Первая встреча Лермонтова с Ермоловым произошла, очевидно, сразу же по прибытии поэта в Москву, то есть в первых числах февраля 1841 года.

922

П. А. Висковатов. Михаил Юрьевич Лермонтов в действующем отряде генерала Галафеева во время экспедиции в Малую Чечню в 1840 году. — «Русская старина», 1884, № 1, с. 85.

923

А. И. Дельвиг. Мои воспоминания, т. 1. М., 1913, с. 297.

О чем могли беседовать опальный поэт с опальным генералом?

Хотя Пушкин в «Путешествии в Арзрум» и пишет, что у него с Ермоловым «о правительстве и политике не было ни слова», на самом деле, как следует из текста того же «Путешествия», речь у них шла именно о политике: о персидской войне, о Паскевиче, о «Записках Курбского», о немецком засилии при дворе; кроме того, они говорили о Грибоедове. Дипломатическая служба и гибель Грибоедова — в их устах это тоже была политика…

Четверть века спустя, в 1854 году, Ермолова посетил молодой в ту пору историк и биограф Пушкина — Петр Ив. Бартенев. Разговор зашел о сдаче Москвы, о совещании в Филях. Ермолов вспомнил графа Ростопчина, Жуковского, помогавшего писать в 1812 году военные бюллетени, о любви к Жуковскому М. И. Кутузова.

Заговорили о том, что русские полководцы отличались блестящим образованием, и опальный генерал с увлечением стал рассказывать Бартеневу о Суворове, при котором служил. «Написать его историю никто не может, — говорил он, — его характер ускользает от описания».

Вспомнил, как Суворов, после взятия Праги, принимал в Петербурге Державина; от него перешел к Пушкину, к Лермонтову, сожалея о его ранней гибели… [924]

Интересно при этом, что Ермолов вспомнил о Лермонтове, рассказывая Бартеневу только о тех, кого знал лично…

924

См. П. Б[артeнeв]. Разговор с А. П. Ермоловым (Из недавних записок). — «Русский архив», 1863, с. 436–442.