Лермонтов. Исследования и находки(издание 2013 года)
Шрифт:
«Тщетны были все усилия Лермонтова, ему сделалось наконец невозможным отклонить настояния своего противника» (Булгаков).
«Хотел и тут отделаться, как с Барантом прежде: сказал, что у него руки не подымаются» (Кикин).
В своей статье, напечатанной в «Русском архиве», Васильчиков утверждал, что они с Глебовым отмерили 30 шагов, последний барьер поставили на 10-ти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на 10 шагов [971] .
971
Там же, с. 211.
Во-первых, это не согласуется с тем, что писал Мартынов. «Был отмерен барьер в 15 шагов, — показал Мартынов на следствии, — и от него в каждую сторону еще по десяти» [972] .
972
Вопросы следователей Н. С. Мартынову 17 июля 1841 года и его ответы на них. В статье В. С. Нечаевой, с. 52.
Значит, не 35 и не 30 шагов, а 15! Стреляться в пяти шагах! «В шести шагах», — поправляет в своем письме Любомирский.
На месте дуэли Лермонтов сказал Мартынову, что не имел желания обидеть его и готов попросить прощения.
«Там уже на месте сказал М<артынову>, что отдает ему свой выстрел, что причина слишком ничтожна, слишком пуста» (Ржевский в передаче Бакуниной).
«Лермонтов говорил на месте дуэли, что не имел намерения обидеть его» (Любомирский).
«Торжественно повторил Мартынову, что ему не приходило в голову обидеть или огорчить его, что это была одна только шутка, что он готов просить прощения» (Булгаков).
Как вызванному, Лермонтову принадлежал первый выстрел. В этом авторы сходятся единодушно. Тем самым решается и вопрос, от кого последовал вызов.
«Первый выстрел принадлежал Лермонтову» (Туровский).
«Ему надо было первому стрелять» (Быховец).
«Лермонтову должно стрелять первому» (Любомирский).
«Ему надо было первому стрелять» (Булгаков).
«Сказал М<артынову>, что отдает ему свой выстрел» (Ржевский в передаче Бакуниной).
«Стрелять он не хотел» (Быховец).
«Лермонтов заявил, что стрелять в Мартынова не будет» (Полеводин).
«Лермонтов говорил, что не хочет стрелять в него» (Любомирский).
«Не хочет стреляться с ним» (Ржевский в передаче Бакуниной).
«Рука моя не поднимается, стреляй ты, если хочешь» (Туровский). «Сказал, что руки у него не подымаются» (Кикин). «Не хочет стрелять» (Булгаков). Сказав это, Лермонтов продемонстрировал свое миролюбие и разрядил пистолет в воздух. «Выстрелил вверх» (Кикин). «Повернул пистолет в сторону» (Бакунина — Ржевский). «Отвел руку и выстрелил в воздух» (Любомирский). «Лермонтов выстрелил в воздух» (Катков). «Лермонтов выстрелил в воздух» (Елагин). «Он выстрелил на воздух» (Булгаков). «Лермонтов выстрелил в воздух» (Самарин). Но… «ожесточение, — как пишет Туровский, — не понимает великодушия». «„Пускай твоя рука не подымается, моя зато подымется“ и Лермонтов в самое сердце навылет прострелен был» (Катков). «Мартынов убил его, стреляя почти в упор» (Самарин). «Мартынов подошел и убил его» (Елагин). «Мартынов выстрелил метко, и Лермонтова не стало» (Любомирский). «Этот изверг имел духа долго целиться» (Быховец). «Сказал, что у него руки не подымаются, но <Мартынов> несмотря на то убил его», — пишет Кикин, полный ненависти к Лермонтову и сочувствия к Мартынову. Но даже и он, злорадно сообщающий, что «…Николай застрелил мерзавца Лермонтова на дуэли», не может скрыть, что Мартынов убил человека, отказавшегося стрелять и разрядившего пистолет в воздух.
Не удивительно, что современники расценили эту дуэль как «зверский поступок», как «бесчеловечный поступок» и пишут. «Дуэль сделана против всех правил и чести» (Полеводин). «Все говорят, что это убийство, а не дуэль» (Елагин). «Мартынов поступил как убийца» (Булгаков). «Требуют предать виновного всей строгости закона, как подлого убийцу» (Полеводин). «Сердечно жаль Лермонтова, особенно узнавшим, что он так бесчеловечно убит» (Вяземский).
Может возникнуть вопрос: кто мог знать о том, что происходило на месте дуэли, кроме Мартынова и секундантов — Васильчикова и Глебова?
Но, во-первых, кроме Васильчикова и Глебова, там присутствовали Столыпин и Трубецкой, которых, по совету полковника Траскина, решено было не впутывать в дело. А кроме того, может быть, находились и другие свидетели.
Самое важное сведение, подтверждающее достоверность всех этих сообщений, содержится в воспоминаниях Эмилии Клингенберг, впоследствии Шан-Гирей — дочери Верзилиной, в доме которых произошла ссора поэта с Мартыновым. В этих воспоминаниях есть очень важная фраза:
«…Лермонтов будто бы прежде сказал секунданту, что стрелять не будет, и был убит наповал, как
973
Э. А. Шан-Гирeй. Воспоминания о Лермонтове и о предсмертном его поединке. — «Русский архив», 1889, № 6, с. 318.
Значит, сообщение о том, что Лермонтов не стрелял и не собирался стрелять, идет от человека, выступавшего в роли секунданта Мартынова. Перед судом Глебов действовал в интересах убийцы, однако перед знакомыми, тем более причастными к столкновению Лермонтова с Мартыновым, не счел нужным скрывать того, что было на самом деле.
Между тем от судей то обстоятельство, что Лермонтов выстрелил в воздух, — нужно было скрыть прежде всего. Поэтому в тот же вечер секунданты объяснили пятигорским властям, что Лермонтов не успел сделать своего выстрела [974] . Так и записано в протоколе осмотра места дуэли, который производился на другой день. Но когда следственная комиссия установила, что пистолет Лермонтова оказался разряженным, то Васильчиков беззастенчиво заявил, что «из его заряженного пистолета выстрелил я гораздо позже на воздух» [975] .
974
Акт от 16 июля 1841 года об осмотре места дуэли Лермонтова с Мартыновым. — «М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников». Пензенское книжное издательство, 1960, с. 304.
975
ИРЛИ, ф. 524, оп. 3, № 15. Впервые в статье: Э. Г. Гepштeйн. Отклики современников на смерть Лермонтова. — В кн.: «М. Ю. Лермонтов. Статьи и материалы». Соцэкгиз, 1939, с. 65.
Когда событие отодвинулось вдаль, Мартынов уже безбоязненно рассказывал приятелям, что на месте дуэли Лермонтов, приостанавливаясь на ходу, продолжал тихо целить в него:
«Я вспылил. Ни секундантами, ни дуэлью не шутят… и спустил курок…» [976]
В дошедших до нас первоначальных откликах на гибель Лермонтова важнее всего согласное утверждение, что дуэль выглядела как убийство, организованное «противу всех правил чести и благородства и справедливости» (Булгаков). И что, несмотря на то, что «обстоятельства дуэли рассказывают различным образом» — «всегда обвиняют Мартынова, как убийцу» (Елагин). В этом главный смысл писем, отправленных лицами, находившимися в Пятигорске или получившими письма с Кавказа от хорошо осведомленных людей. Так, например, А. Я. Булгаков познакомился через Н. В. Путяту с письмом Владимира Голицына, который общался в Пятигорске с тем кругом молодых людей, к которому принадлежал Лермонтов. Сохранились свидетельства, что в последние дни — перед самой дуэлью — отношения Лермонтова с Голицыным осложнились. Однако, судя по тексту письма Булгакова, сообщение Голицына из Пятигорска писано в защиту Лермонтова и во всем обвиняет Мартынова.
976
«Еще о дуэли Лермонтова…» Письмо г. Бетлинга из Ардагова (Нижегородской губернии). — «Нива», 1885, № 20, с. 475.
Кикин знает подробности со слов матери Мартынова. Но даже и это не объясняет вполне злобного и даже злорадного тона его письма.
Туровский употребляет фразу, которую сказала Лермонтову Эмилия Клингенберг: «Язык мой — враг мой» [977] . Возможно, что он принадлежал к числу знакомых Верзилиных и записал с ее слов эту подробность.
Как бы ни связывал секундантов уговор выгораживать Мартынова, скрыть всех подробностей они не могли, да, как мы видели на примере Глебова, даже и не стремились. И слухи о том, что Лермонтов убит против правил, пошли по Пятигорску в тот же вечер. Недаром пятигорскому коменданту приходилось выходить на порог домика Лермонтова и уверять собравшихся, что это честный поединок, а не убийство [978] .
977
Э. А. Шан-Гирeй. Воспоминания о Лермонтове и о предсмертном его поединке. — «Русский архив», 1889, № 6, с. 317.
978
«Сочинения М. Ю. Лермонтова». Под редакциею П. А. Висковатова, т. VI. Биография. М., 1891, с. 434–435.