Лернейская гидра
Шрифт:
– Я тоже так думаю, - сказал Пуаро, поднимаясь.
– Я могу положиться на вас, мадемуазель?
– О, конечно! Я не скажу никому ни слова.
Пуаро улыбнулся и попрощался. На пороге он сказал маленькой служанке, которая подавала ему шляпу и пальто:
– Я здесь для расследования обстоятельств смерти миссис Олдфилд, но я был бы признателен вам, если бы вы сохранили это в секрете.
Глэдис, служанка мисс Лизеран, чуть не упала на подставку для зонтиков. Она взволнованно выдохнула:
–
– Вы так думали какое-то время, не правда ли?
– Нет, сэр, не я. Беатрис. Она была там, когда миссис Олдфилд умерла.
– И она думала, - Пуаро с трудом подбирал соответствующие слова, - что там была "нечестная игра"?
Глэдис утвердительно кивнула.
– Да. И она говорила, что то же самое думала медсестра, которая была так предана миссис Олдфилд, сестра Харрисон. Она была так опечалена смертью миссис Олдфилд, и Беатрис говорила, что, наверное, она что-то знает, потому что после всего этого ее отношение к доктору изменилось. Этого бы не произошло, если бы все было в порядке, правда?
– Где сейчас сестра Харрисон?
– Она присматривает за старой мисс Бристоу - это в самом конце деревни. Вы не пропустите их дом - у него колонны и портик.
IV
Прошло совсем немного времени, и Эркюль Пуаро уже сидел рядом с женщиной, которая, конечно же, должна была знать об обстоятельствах, давших повод к сплетням, больше, чем кто-либо другой.
Сестра Харрисон была все еще красивая женщина лет сорока. У нее были мягкие, безмятежные черты мадонны и большие привлекательные темные глаза. Она спокойно и внимательно выслушала его и затем медленно произнесла:
– Да, я знаю, что ходят эти слухи. Я сделала все, что могла, чтобы остановить их, но бесполезно. Такие разговоры возбуждают, а людям это нравится, вы понимаете...
– Но должно быть что-то, что дало толчок к сплетням.
Он заметил, что ее лицо выразило глубокую печаль. Но она только покачала головой.
– Возможно, - предположил Пуаро, - доктор Олдфилд не ладил с женой и это породило слухи?
Сестра Харрисон вновь нерешительно покачала головой.
– О нет, доктор Олдфилд всегда был добр и терпелив с ней.
– Он действительно любил ее?
– Н-нет, я не могу утверждать этого, - поколебавшись, ответила мисс Харрисон.
– У миссис Олдфилд был очень тяжелый характер, ей было трудно угодить, она постоянно требовала к себе внимания.
– Вы думаете, она преувеличивала тяжесть своей болезни?
– переспросил Пуаро.
– Да, ее болезнь была в основном плодом ее воображения.
– И все-таки, - сурово заметил Пуаро, - она умерла...
– О да...
Он изучающе посмотрел на нее: ужасное замешательство, явное смущение. Он сказал:
– Я уверен, что вы знаете причину всех этих сплетен.
Сестра
– Я догадываюсь. Наверно, это Беатрис начала распускать сплетни. И мне кажется, я знаю, что толкнуло ее на это.
– Да?
Сестра Харрисон заговорила быстро и сбивчиво:
– Знаете, случилось так, что я кое-что подслушала - разговор между доктором Олдфилдом и мисс Монкрифф, - и я совершенно уверена, что Беатрис его тоже слышала, но я не предполагала, что она придаст этому такое значение.
– Что это был за разговор?
Сестра Харрисон некоторое время молчала, как будто собиралась с мыслями.
– Это было приблизительно за три недели до последнего приступа миссис Олдфилд. Они были в столовой. Я спускалась по лестнице, когда услышала, как Джейн Монкрифф сказала: "Как долго это будет тянуться? Такое ожидание невыносимо". И доктор ответил ей: "Теперь уже недолго, дорогая, клянусь". И она снова сказала: "Это ожидание невыносимо. Ты действительно думаешь, что все будет в порядке?" Он ответил: "Конечно. В этот день через год мы уже будем женаты".
Она помолчала.
– Тут я впервые поняла, мистер Пуаро; что между доктором и мисс Монкрифф что-то было. Конечно, я знала, что она нравится ему и они очень дружны, но ничего больше. Я поднялась по ступенькам обратно. Хотя я была в шоке, но все же заметила, что дверь в кухню была приоткрыта, и я думаю, что Беатрис могла все слышать. Вы понимаете смысл их разговора: доктор знал, что его жена очень больна и не проживет долго - я не сомневаюсь, что именно это он и имел в виду, - но для кого-нибудь вроде Беатрис это могло звучать иначе: так, будто доктор и Джейн Монкрифф... м-м... договариваются сделать что-нибудь с миссис Олдфилд.
– Но вы-то сами так не думаете?
– Нет, конечно нет...
Эркюль Пуаро посмотрел на нее изучающе.
– Сестра Харрисон, можете ли вы еще что-нибудь сообщить? Вы ничего не забыли?
Она покачала головой, и ее лицо приобрело прежнее печальное выражение.
– Возможно, - продолжал Пуаро, - что Главное полицейское управление даст разрешение на эксгумацию тела миссис Олдфилд.
– О нет!
– сестра Харрисон ужаснулась.
– Это невозможно!
– Вы думаете, это будет как-то... неприлично?
– Я думаю, это будет страшно! Это породит новые слухи. Это будет просто ужасно... ужасно для бедного доктора Олдфилда!
– Вы не находите, что как раз для него так будет лучше?
– Что вы имеете в виду?
Пуаро объяснил:
– Если он невиновен, его невиновность будет подтверждена документально.
Он замолчал, потому что видел, что какая-то мысль пришла в голову медсестре Харрисон, она нахмурилась, потом лоб ее разгладился, она грустно вздохнула и взглянула на Пуаро.