Лес повешенных лисиц
Шрифт:
Одна из поисковых групп вышла на барак в Куопсуваре. Из бани лесопункта выскочили двое голых мужиков в клубах пара, один помоложе и худощавее, а второй поплотнее и посолиднее, да еще и громко кричавший. Мужчины встретили гостей без особой радости. Им не понравилось, что группа останется в бараке на ночь. Когда мужчина постарше и поголосистее оделся, оказалось, что он был офицером в звании майора. А раз майор приказал, то лейтенанту осталось только построить свое подразделение и быстрехонько убраться прямо в снежную мглу.
Поиски были прекращены
Наска Мошникофф обогнула Сиеттелеселькю и оказалась в Юха-Вайнан Ма. Она несла Ермака на плечах, так как кот не мог больше брести по глубокому снегу. Жирный старый котяра весил изрядно, но была от него и польза, так как его лохматая теплая шерстка излечивала от ревматизма. К вою пурги примешивалось тихое мурлыканье Ермака.
Добравшись до южного склона Юха-Вайнан Ма, сквозь пургу Наска увидела вдали на болоте несколько солдат, которые тащили за собой кережу – саамские санки. Старуха быстро рухнула в сугроб, подождала, пока солдаты пройдут мимо нее по болоту. Наске не хотелось сдаваться на милость армии. Лучше было бы даже умереть. Хватит того, что Киурели в свое время убили. Нет уж, теперь у них не выйдет!
Глава 3
Ойва Юнтунен и майор Ремес смотрели в окно на разыгравшуюся вьюгу. Значит, в пурге затерялась старая женщина... Может, что-то предпринять?
Мужчины прослушали вечерние новости по своему первоклассному приемнику. Узнали, что пропавшая женщина была старейшей в мире саамкой. Приметы женщины были зачитаны. В "Зеркале дня" брали интервью у заведующего отделом социальной защиты коммуны Инари, который сделал заключение о состоянии здоровья Наски Мошникофф. По его мнению, физически женщина была более или менее здорова, но относительно психического здоровья он не хотел давать никаких гарантий. Заведующий отделом социальной защиты высказал догадку, в соответствии с которой женщина страдала параноидным старческим слабоумием, что, учитывая ее возраст, вовсе не удивительно.
Руководивший поисками капитан егерской бригады из Соданкюли предположил в интервью, данном радио, что старушка вряд ли будет найдена живой.
– В этих условиях даже обученный финский партизан может погибнуть во время пурги, если из снаряжения у него будет один плед. В соответствии с имеющимися у нас данными, у пропавшей не было с собой никаких средств для добывания огня, не говоря уже о топоре, спальном мешке, продовольствии и штормовом фонаре.
– Вы предполагаете, что старейшая в мире саамка погибла в тайге? – спросил у капитана бравший интервью.
– Конечно, мы надеемся на лучшее, но, с учетом сложившихся условий, шансов почти никаких. Как знать, может, дело обстояло бы иначе, если бы эта женщина получила основательную партизанскую выучку в егерской бригаде Соданкюли, но таковой у нее не имеется, уже, собственно,
Ремес затопил печь. Мужчины решили, что завтра с рассветом, если утихнет пурга, они отправятся осматривать окрестные леса. Может быть, хоть тело обнаружат.
"Если бы удалось заманить Пятисотку с собой, то он наверняка учуял бы труп", –– размышлял Ойва Юнтунен.
В это же время Наска Мошникофф гладила своего кота посреди сплошной снежной пелены в Юха-Вайнан Ма. Ураганный ветер дул с востока, однако Наска сумела перебраться на западный склон Юха-Вайнан Ма, где сила ветра была слабее. Снег, однако, валил так густо, что старушке пришлось неоднократно стряхивать его с пледа, чтобы не оказаться погребенной под сугробом вместе с котом. Наска намеревалась посидеть здесь немножко, а потом продолжить путь.
Старая саамка так устала, что потеряла ощущение реальности: она вернулась во времена своей молодости, представляла, что идет в прежнее саамское поселение Суонъйели и возвращается с родной сопки, где кормила оленей. Дома, в землянке, ждали дети и Киурели, который мог быть немного выпимши. Но совсем скоро Наска оказалась бы в тепле, и это поднимало настроение.
Наска очень удивилась, для чего у нее с собой на оленьем выгоне кот. У них же не было кота. Этот же казался еще и знакомым, очень любил мурлыкать.
Нет, здесь оставаться не стоит. Наска поплотнее завернулась в плед и пошла по направлению к дому – к Киурели и детям. Кота она взяла с собой, не все ли равно, чей кот! Один кот в дороге погоды не делает, да и веселее идти остаток пути с котом, чем одной. Надо только поторапливаться, уже совсем темно. Надо успеть приготовить поесть детям и Киурели.
Бредя по снегу, Наска пыталась вспомнить, есть ли у них еще замороженная щука в кладовке на столбе. Ходил ли Киурели утром проверять сетки? Рыбу можно быстро разморозить... но конечно, и мясо растает и сварится, если поставить котел на треногу и как следует развести огонь. При такой пурге и дым через отверстие будет хорошо уходить.
Потом стали видны уже огни Суоникюли. А какие яркие! Опять небось мужики развели костер на сельской площади. Водки им, что ли, привезли из России? Наска Мошникофф ввалилась сквозь снежную метель во двор барака лесорубов в Куопсуваре.
Ей казалось, что все-таки она попала не туда. Здесь слышно было, как работал какой-то двигатель. Что все это значит? Уж не спятила ли она часом?
У Ойвы Юнтунена и майора Ремеса в конюшне лесопункта шумел генератор. В узкой части основного строения ярко горели электрические лампочки. Старуха, вся облепленная снегом, крутила головой. Неужели она добралась до Салмиярви? Или, может быть, прямиком до Нижнего монастыря Алалуостари в Печенге? Наска перекрестилась: это огромное здание наверняка монастырь. Ну и что тут такого, с монахами всегда можно найти общий язык.