Лес проснулся
Шрифт:
Чхоме в измазанной брезентовой куртке прошел в десяти шагах от меня и остановился у края оврага.
Думаю, он меня не заметил, потому что посчитал частью ландшафта. Я весь был в грязи и выглядел, как продолжение кочки.
Первая мысль была скинуть его в овраг. Вскочить, подбежать, благо расстояние всего ничего и толкнуть. Искушение было так велико, что у меня мышцы напряглись, автоматически готовясь к рывку. Но потом сквозь замутненное болью сознание, постучалась мысль, что, во-первых, полетит он с криком, а вряд ли остальные далеко. А во-вторых, мне нужно было его снаряжение.
Из собственного снаряжения не было ничего. В руках только
Метр я еще полз, чтобы между духом и пролеском, откуда он вышел, оказалось дерево. Вдруг кто-то смотрит оттуда. Потом подскочил к хунхузу сзади, набросил змею ему на шею, повернулся влево и закинул чхоме себе на спину.
Я подождал секунд десять после того, как дух перестал дергаться, прежде чем швырнуть его вместе с теперь уже окончательно сдохшей змеей, в траву. После чего, первым делом не автомат схватил, а полез в разгрузку и подсумок ища медукладки. Одну, как правило, хранят в разгрузке, другую в подсумке.
Все подсумки этого кретина был забиты плитками шоколада и гематогена! Все!!
Матерясь и шипя от боли и разочарования проверил разгрузку. Пальцы погрузились в открытую рисовую кашу с говядиной, недоеденный пакет которой этот придурок положил в карман жилета.
Не было ни запасных магазинов к автомату, ни гранат, ни аптечки. Хунхуз был полностью загружен жратвой. Во фляге и то лимонад.
Я схватил автомат, проверил приклад, на который новички иногда наматывали жгут, считая это форсом, якобы для более быстрого доступа, в случае ранения. Внутрь вкладывали ИПП.
Это была одна из первых вещей, от которых отучивал прапорщик Чемерис в учебке, объясняя, что кровоостанавливающий жгут натянутый на приклад, быстро высохнет, потрескается и станет непригодным. К тому же автомат можно потерять, а вот разгрузку сложнее.
Не было у этого придурка ни хрена! Не то, что аллилфанола или дипиронитрита, которым можно было бы обеззараживать рану, у него вообще не было никаких лекарств! На лимонад, что ли выменял?!
Дальше, хуже. Автомат был пуст. Патронов не было ни в магазине, ни в стволе.
Я врезал дохлому хунхузу по морде пару раз. Просто со злости и стал рассматривать трофеи.
Обычный АЛ-81. Автомат Левашова или Юрмаш по индексу ГЕАУ. «Леваш» или «Юрка» как его называли мы. Перед высадкой нам выдали «тихого Юрку» с интегрированным ПБС, так как планировалось проведение бесшумных операций. Он и так тяжеленный, а уж с глушителем на весь ствол и вовсе весил больше пяти килограммов.
Бронежилеты, после того, как их начали не столько изготавливать, сколько выращивать на основе гелия и биотехнологий, стали почти непробиваемыми из стандартных винтовочных калибров. Это было особенно заметно после войны на Ронго в 2170 году. Тогда и был объявлен конкурс на штурмовую винтовку под калибр 8.6x70 для автоматов и на пистолет для десятимиллиметрового патрона. Новый пистолет Заболоцкого, он же «зяблик», как и новый автомат, был на редкость огромным, но отдача, несмотря на используемый патрон, слабая. Гасилась системой сбалансированной автоматики. «Зяблик» сразу пришелся бойцам по вкусу, во многом и из-за слабой отдачи, высокой надежности и продуманной рукояти. В руке сидел как влитой. Было у него еще одно прозвище. Официально пистолет назывался ПЗ — 10, так что неофициальное родилось само-собой и очень быстро. Произнесите название пистолета быстро и поймете какое. И в КБ и в Минобороны, как-то прозевали этот момент, но менять ничего не стали. Все уже было утверждено, подписано и ушло, как
Но у этого духа «зяблика» не было. Лишь штурмовая винтовка с пустым магазином и лазерный целеуказатель. Значит автомат Ефима. Такая штука только у него была. Любил пофорсить. Указатель, не то, чтобы бесполезен, но на планете, как и вся хитрая техника, работал через раз.
Сняв с духа нож «сангар», заметил у него за поясом, держащим штаны из грязной смесовой ткани, необычный ствол. Такие только в старинных фильмах видел. Эта древняя модель называлась 1911 и лет двести назад, ее изготавливали сразу несколько оружейных производителей.
Полностью металлический с надписью Remington на кожухе-затворе, пистолет выглядел странно чистым и даже блестел. Странно это было потому, что на вооружении он последний раз стоял те же двести лет назад. Еще лет пятьдесят продавался как гражданское оружие, но потом был вытеснен с рынка новыми моделями.
Еще страннее то, что вот как раз этот древний экспонат был заряжен. Правда, всего тремя патронами, но все же. Я и не знал, что к нему патроны до сих пор выпускают. 45 калибр давно стал древностью даже на гражданском рынке. Проверил патроны. Чистые, блестящие. Не старье.
Где он все это взял?! С собой на планету привез, что ли? Еще, когда как рабочий ехал?
Решив оставить разгадку на потом, еще раз врезал хунхузу по морде, и чтобы больше к этому вопросу не возвращаться, провел его же ножом по его же горлу. Хотя нож, как раз из наших.
Последним разочарованием стала обувь. Ботинки оказались на два размера меньше, так, что точно не мои.
Относительно вооруженный, в самодельной обуви, я двинулся в ту сторону, откуда выскочил этот чудик.
Чтобы хоть как-то отвлечься от боли, задать ритм и держать дыхание бурчал себе под нос кричалку. Неуставную.
Я пришел к тебе с приветом, Рассказать, что солнце встало, Что оно горячим светом По листам затрепеталоГлава 4
Когда до 14 лет живешь в лесу, то огромное количество вещей тебя не интересует. И только по одной причине — ты не знаешь об их существовании. Отец вовсе не был очень строг со мной, наоборот, мне позволялось почти все. Я, например, мог играть сколько угодно с собакой, точнее собаками, ибо у нас их было семь. Два волкодава, сенбернар, кавказец и три дворняги. Две размером с легковую машину и третья, мамина любимица, помесь болонки, мопса и подозреваю, что крысы. Из дома она почти не выходила, большую часть времени сидела перед стеклянной дверью, беспрестанно тявкая на собратьев постарше, прекрасно осознавая, что те ее не достанут.
Недавно вспоминал то время и отрешенно подумал, что забыл, как их зовут. Всех, кроме здоровяка Гарибальди. Когда я в возрасте пяти лет, заблудился в лесу, погнавшись за стрекозой, за мной пришел именно Гарибальди. Темнота наступила очень быстро, и лес, который из окна прежде казался привычной сказкой, стал чужим, злым и полным странных и страшных звуков. Лохматый Гарибальди выскочил из темноты, тихо поскуливая, облизал мое заплаканное лицо и беспрестанно оглядываясь, пошел вперед. До сих пор помню хвост, прыгающий на уровне моих глаз, как дворники на машине. Наверное, поэтому и запомнил его имя.