Лес разбуженных снов
Шрифт:
– Вы правы, – заметил Сепет.
Они подошли к большой колонне, украшенной затейливым рельефом, и оказались подле огромного саркофага из красноватого мрамора. Около усыпальницы Вулка Сепета толпилось не меньше дюжины человек. Юлиус, небрежно кивнув, произнес:
– Команда историков и археологов из столицы, они по моему заданию занимаются вскрытием саркофага. Их руководитель профессор Вассерман.
Сутулый мужчина с обширной лысиной, длинными седыми волосами, собранными в косичку, косматой черной бородой, в мешковатом красном свитере и грязноватом клетчатом пиджаке с кожаными заплатами на локтях,
– А я вас знаю, – произнес он, демонстрируя прокуренные зубы, – вы ведь та самая доктор Конвей, о которой сообщали в газетах. Ну, процесс над Вацлавом Чертом и все такое!
Возникла неловкая пауза, которую умело разрядил князь Юлиус. Он, игнорируя нетактичное замечание профессора Вассермана, пустился в пояснения, указывая на саркофаг:
– Стелла, как вы уже, вероятно, догадались, это и есть объект наших изысканий – гробница моего грозного предка.
Стелла посмотрела на последнее пристанище князя-вулкодлака – саркофаг длиной не менее трех метров. На крышке был высечен огромный крест, а полустершиеся буквы старинной вязи гласили: «Здесь нашел упокоение князь Вулк Сепет, величайший воин, мудрый государь и добрый христианин».
– Хм, ни один из эпитетов не соответствует действительности, – подал голос Марк.
Князь Юлиус нахмурил слегка брови:
– А вы, комиссар, оказывается, не только умеете избивать честных граждан, но и мните себя специалистом в области средневековой истории? Похвально! Когда потеряете работу в полиции, а это случится весьма скоро, то я, по доброте своей душевной, окажу вам протекцию – вас возьмут в университет. Вахтером!
И князь оглушительно расхохотался своей шутке. Адвокат подхалимски захихикал – все остальные с мрачными лицами стояли около саркофага. Смех у князя был неприятный, гортанный. Он оборвался так же внезапно, как и начался.
– Ну что ж, все в сборе! – провозгласил князь и бросил одному из историков: – Включайте камеру, я хочу, чтобы вся процедура была сохранена для потомков!
Историк включил небольшую камеру. Профессор Вассерман заговорил в волнении:
– Дамы и господа, наступил долгожданный момент, которого лично я ожидал многие годы! Еще во времена коммунизма я пытался получить разрешение от властей в Экаресте на вскрытие гробницы, однако партийные бонзы регулярно накладывали вето на мое предложение, причем никто не мог толком объяснить, почему это запрещается. Королевская усыпальница была вскрыта и разграблена, а перед князем Сепетом даже вожди-атеисты, казалось, испытывали неведомый трепет. Наконец-то мы сможем узнать, отчего на самом деле скончался князь Вулк! Вы, ваша светлость, любезно согласились с моими доводами и не возражаете против вскрытия саркофага. То, чем мы сейчас займемся, не уступает по своей исторической важности вскрытию саркофага фараона Тутанхамона…
– Подождите! – раздался вопль, и Стелла, вздрогнув, заметила спешащего к ним журналиста Бонифация Ушлого. На тощей груди «кузнечика» болталась большая камера.
– Как же вы можете начинать без представителя местной прессы? – закричал Бонифаций и ловко протиснулся к саркофагу. – Ваша светлость, я так рад, что вы разрешили мне…
– От вас было проще всего отвязаться, разрешив присутствовать при эксгумации, – скривился князь Сепет. – Если
Историки оттеснили зрителей, Бонифаций, перебирая тонкими ногами, защелкал фотоаппаратом. Над саркофагом была установлена сложная конструкция, предназначенная для подъема надгробной плиты. Профессор Вассерман отдавал распоряжения: «Спускаем тросы! Осторожнее, не повредите крышку! Так… так… Почему задержка? Шевелимся, ребята!»
Князь, взяв Стеллу под руку, комментировал:
– Профессор сказал мне, что крышка неимоверно тяжелая, она толщиной почти в полметра и весит не менее двух тонн. Удивительно, что у всех прочих моих предков, захороненных в капелле, а их здесь не менее трех дюжин, саркофаги не такие прочные. Вы ведь знаете, что говорят о князе Вулке – якобы он превратился в оборотня и выбирается по ночам из могилы. Как будто его намеренно накрыли тяжеленной крышкой, чтобы помешать его потусторонней активности!
Тросы укрепили в железных кольцах, ввинченных в крышку саркофага. Напряжение нарастало.
– Нет, не так! – горячился профессор Вассерман. – Крышка не должна упасть нам на головы! Работаем не только руками, но и головой! – А когда наконец под крышкой оказались все три петли, он, утирая пот со лба, объявил: – С подготовительным этапом мы справились отлично. Ваша светлость, отдавайте команду!
Князь Юлиус, подойдя к саркофагу, принял театральную позу и, смотря в камеру, провозгласил:
– Я, прямой потомок Вулка Сепета, разрешаю потревожить прах моего достопочтенного предка!
– Шут гороховый, – достаточно отчетливо произнес в наступившей тишине Марк.
Князя передернуло, он приказал остановить съемку и ощерился:
– Комиссар Золтарь, если вам что-то не нравится, то вы знаете, где дверь…
Пришлось сделать еще один дубль, и князь снова напыщенным тоном произнес несколько глупых фраз.
Марк сквозь зубы пробормотал:
– Изображает из себя повелителя Вильера! Стелла, я же вижу, что он к вам клеится. Вы только скажите мне, и я с ним разберусь!
– Начинаем подъем крышки! – скомандовал профессор Вассерман. – Надеюсь, что лебедка выдержит полный вес, иначе… На счет «три»! Раз, два, три!
Помощники профессора, находившиеся с четырех концов саркофага, потянули трос. Крышка дрогнула и медленно пошла вверх.
– Плавно, равномерно! Слева немного побыстрее, а справа помедленнее! Так, так, отлично! Никто не отпускает… Это понятно? Ну, еще немного…
Крышка оторвалась от гробницы уже на полметра. Стелла заметила черный провал, ее охватил беспричинный страх. Кто знает, что их ожидает, что они увидят в саркофаге… Она с беспокойством посмотрела на витражное стекло – на улице клубилась ноябрьская мгла.
– Еще, еще, еще! – командовал профессор. – Так, отлично, все идет как по маслу…
Едва он произнес это, раздался оглушительный треск, и трос, продетый через нижнее левое кольцо, лопнул. Крышка закачалась, Бонифаций, ахнув, отскочил в сторону и наступил на ногу Марку. Комиссар Золтарь болезненно поморщился, но ничего не сказал. Крышка накренилась, профессор Вассерман в отчаянии крикнул:
– Ребята, осторожно опускайте ее! Только не со всего размаху!
По капелле пронесся глухой удар – крышка легла обратно на саркофаг.