Лес великого страха
Шрифт:
На границе луга появился высокий силуэт. Лиса узнала человека, хотя до этого момента боги хранили Светлану от встреч с Вольфгангом фон Штернхерцем. Оборотни называли его Бёзмюлем – ходячей мельницей несчастий. До того, как была объявлена охота на оборотней, Вольфганг сватался к старшей сестре Светланы и по обычаю присылал свой портрет.
Лисица бросилась на врага, не раздумывая.
Зверь не имеет шансов в схватке с человеком, поэтому лисы, кроме тех, что больны водобоязнью, никогда на людей и не нападают. Но оборотень имеет очень большое преимущество над человеком, даже магом. Более удачное строение каналов позволяет оборотням преобразовывать Чи быстрее и лучше, чем
Штернхерц попятился, закрывая лицо руками. Воздух вокруг него задрожал – маг колдовал, и колдовал очень мощно. Очевидно, он пытался выставить вокруг себя магический щит. Светлана попыталась остановиться, проехалась по скользкой траве и ткнулась мордой в горячий чешучайтый бок. Дракон, в которого неведомо как превратился Штернхерц, насмешливо покосился на девушку золотисто-огненным глазом. Нежданный визитер оказался не самим Бёзмюлем, а его сыном Гюнтером. Он прибыл в Зойберкунстшуле для того, чтобы маги изучили его. Оборотни Боремии умели принимать разные облики, но человека, который мог бы превращаться в дракона, раньше не встречалось. Если бы удалось выяснить, благодаря какому генетическому выверту Гюнтер обладает этой способностью, можно было надеяться «очеловечить» остальных драконов – старинных и очень беспокойных соседей оборотней.
Химмельриттер также решил освоить магический курс «Врачевание огненных тварей». Основы этого курса больше века назад заложил еще Разрушитель Игнат. Светлана знала, что великий мандреченский маг преподавал в Зойберкунстшуле некромантию, но о лечении гросайдечей услыхала впервые. Девушка записалась на лекции, чтобы проводить вместе с любовником больше времени, и не пожалела. Курс оказался зубодробительным, но и очень увлекательным. По сравнению с ней анатомия человека была что коротенькая сказка, рассказанная на ночь, рядом с сагой.
У Светланы был возлюбленный из магов, учившихся в Зойберкунстшуле. Но незадолго до появления химмельриттера у них с Хагеном случилась размолвка… нет, не размолвка, а отвратительный, ужасный скандал. Светлана наморщилась, пытаясь вспомнить, из-за чего. Левый висок отозвался тупой болью. Ведьма встряхнула головой и отказалась от попыток. Как говорила Варвара, наставница по травам в Горной Школе, сколько не дергай яблоньку за веточки, деревце быстрее не вырастет.
За день до появления Гюнтера в Зойберкунстшуле Хаген, так и не помирившись с подругой, направился в далекую деревушку на преддипломную практику. Сначала Светлане хотелось только отомстить; вот так и получилось, что ее первым мужчиной стал не тот, кого она любила всем сердцем, а заезжий химмельриттер, к тому же сын ее кровного врага. Хаген все не возвращался; да и ни какого сравнения с Гюнтером он не выдерживал, страсть всегда делала Хагена мучительно скованным. Светлана полюбила тело химмельриттера – длинное, гибкое, горячее. Она сосредоточилась на этом воспоминании, изо всех сил сдерживая рвущийся из горла крик. Вот уже много лет мужские тела не вызывали у ведьмы ничего, кроме отвращения и ненависти. А теперь Светлане хотелось изменить свое отношение к ним, и она обрадовалась возможности, предоставленной так вовремя вернувшейся памятью.
Сквозь человеческую ипостась любого оборотня всегда проглядывала его звериная суть. И если Светлана научилась скрывать ее, чтобы выжить, то у Гюнтера никогда не было такой необходимости. Оборотни все еще находились вне закона в Боремии, но химмельриттеры всегда стояли НАД законом. Младшему Штернхерцу нечего было опасаться, и в каждом его движении, ленивом и плавном, во взгляде его серых глаз чувствовался змей – мудрый и холодный, хотя огнедышащий и еще очень юный.
И Светлана поняла,
За воспоминание о ночи в лесу, полной факелов, криков, лая собак и смертельного страха. Каждый из них был одинок в ту ночь, но такая ночь была в жизни их обоих. И за это понимание она до сих пор была благодарна Гюнтеру.
Ведьма снова задержала улыбку прошлого, удивительное и восхитительное чувство благодарности и уважения, а не презрения к мужчине.
Возможно, легкое, спокойное отношение химмельриттера к любви и жизни объяснялось тем, что он никогда не бежал по ночному лесу один, оставив за собой растерзанное тело отца или матери. Но Гюнтера фон Штернхерца, хоть он и родился и провел всю жизнь под защитой имени отца и стен Цитадели, нельзя было назвать ручным зверем. Светлане показалось, что Гюнтер чуть пришепетывает – словно бы из-за раздвоенного языка, которым обладают все змеи. Когда она сказала ему об этом, химмельриттер усмехнулся и ответил, что еще не совсем оправился от недавнего ранения в горло, повредившего голосовые связки. Шрама на шее не было, и девушка сообразила, что Гюнтера ударили магией.
– И сколько же драконов ты убил? – спросила Светлана.
– Не знаю, – признался он. – Но участвовал в ста двадцати боевых вылетах.
Гораздо позже, став боевой ведьмой и тоже разменяв свою первую сотню боевых вылетов, Светлана поняла, что опыт насилия, совершенного тобой, тоже меняет душу – но иначе, чем насилие, совершенное над тобой. И тогда же она почувствовала, что нельзя считать первое лекарством от второго и что тех, кто пережил унижение и боль, возможность нанести ответный удар иногда опьяняет слишком сильно. А для Гюнтера схватка всегда была лишь игрой, где он мог оказаться ловчее, сильнее и быстрее, а мог и не оказаться.
«О Водан, как хорошо, что перед смертью мне вспомнились те солнечные дни, полные покоя и счастья, – подумала ведьма. – Как мало, в сущности, в моей жизни было дней, ради которых стоило жить. Если все сложить – месяц, не больше. Вот почему так?»
Однако воспоминания омрачала некая тень, маячившая, подобно облачку на горизонте. Ведьма снова погрузилась в воспоминания, смутно надеясь поймать эту черную кляксу. Она уже догадывалась, что скрывается в ней. Доктора сказали, что Светлана сможет считать себя полностью здоровой, только когда полностью вспомнит о…
О том, что произошло, когда Хаген вернулся в Зойберкунстшуле.
Караван вышел на открытое место, и поляна была залита солнцем. Светлана вздрогнула и прищурилась. В траве яростно стрекотали кузнечики. Две скалы в противоположном конце поляны, оплетенные дикой лозой, сразу не понравились ведьме. Идеальное место для засады, тем более что дорога проходила между ними.
«Почему Марина не пошлет кого-нибудь проверить, что там?», недовольно подумала целительница.
В следующий миг разведка стала ненужной – обитатель холма показал себя во всей своей красе.
Над обугленными останками купеческого каравана засиял ярко-голубой шар. Солдаты шарахнулись врассыпную. Благодаря алым мундирам они казались Крону, смотревшему на них сквозь пелену магической сферы, семечками граната, по которому кто-то сильно стукнул кулаком. Кокон, сплетенный из Чи, лопнул. Водопад голубых искр обрушился на толстяка, оказавшегося рядом с местом появления имперского мага.
– Лейтенант Худой, второй отдельный корпус дивизии Алых Кобр, – приложив руку к высокой шапке, отрапортовал мандречен. Крон хмыкнул. Внешность лейтенанта являла собой полную противоположность его фамилии.