Лес

Тюльбашева Светлана

Машин становилось все больше. На горизонте появились трубы, в небо из них поднимались клубы пара — очертания города. Лес прерывался на огромные незасеянные поля с низкой травой с проплешинами, на пыльных обочинах стояли придорожные кафе, автомойки, шиномонтажки, шашлычные, парковки с гигантскими фурами. Гриша прилип к окну.

— Слушай, я не знаю, корректно ли об этом спрашивать, но мне давно интересно: а где твоя мама?

Настроение сразу же испортилось.

— Умерла, — коротко ответил Гриша.

— Извини, — сказала женщина, напомнив интонацией Анку. — Не знала. Могла бы и догадаться,

конечно, вот я дура. Не хотела тебя расстроить.

Гриша вздохнул.

— Мама все хотела в город переехать. Говорила даже, что меня заберет и уедет, что ей надоело так жить, но бабушка говорила, что нельзя уезжать, что в городах грязь и толпы, и вообще опасно. Они ругались все время. А потом мама Танечку родила и заболела.

— Серьезно заболела?

— Да, очень. Ей так больно было, она плакала все время и мучилась. Тетя — врач отличный, лучше любого городского врача, но даже она сказала, что помочь не может, что срочно в больницу надо. Отец с дядей сделали носилки и понесли ее, но потом вернулись с носилками и сказали, что она по дороге умерла. Я подошел, а она лежала и не шевелилась, не говорила ничего уже.

— Господи, — сказала мама Анки, — какой ужас. Мне так жаль.

Гриша посмотрел в окно, они проезжали мост над бурлящей водой. Внизу в оранжевых надутых жилетах на байдарке люди проходили порог. С берега их фотографировали другие люди, уже без жилетов. Защипало в глазах.

— А почему вы скорую не вызвали? Извини, что я спрашиваю.

— Не проехала бы скорая. Как она проедет в лес? Там до машины идти нужно было долго, вот ее отец с дядей и несли. А потом тетя сказала, что она умерла, мы ее похоронили. Бабушка тогда очень грустной стала, целыми днями смотрела в одну точку и молчала. Иногда вообще с кровати не вставала. Проснется и лежит, смотрит в стену. Я боялся, вдруг она тоже заболела и умрет. А потом бабушка сказала, что согласна переехать. Мы до лета еще в том доме прожили и переехали.

За окном мелькнула табличка. Машин стало совсем много, появились светофоры, высокие дома, по тротуарам шли люди. Они приехали.

Самым классным местом в городе был торговый центр. Там были разноцветные витрины, ярко одетые люди, киоски с едой, лотки с мороженым и особый запах, который Гриша называл запахом города. Он был в полном восторге, как всегда по приезде в город, но старался по сторонам особо не глазеть — Анка-то, наверное, у себя в Москве каждый день бывает в таких местах.

— Два билета на «Мой сосед — инопланетянин — 3», — сказала мама Анки и мгновенно заплатила.

Гриша вдруг понял, что у него совсем нет денег и что весь план может разрушиться, когда они не смогут заплатить за билеты на автобус, но мама дала Анке немного денег и сказала, что это на всякий случай.

Фильм начинался через пятнадцать минут, мама купила им большое ведро попкорна, проводила их ко входу в зал, поцеловала дочь и сказала, что пробежится по магазинам и встретит их через полтора часа у того же входа.

— Врет, не пойдет она в магазины, она пойдет в ресторан пьянствовать, как обычно, — сказала Анка шепотом, провожая маму взглядом.

Гриша ел попкорн горстями. Он раньше его не пробовал, оказалось, это невероятно вкусная, сладкая, хрустящая штука.

— Ясное дело, — сказал он, набирая еще

горсть попкорна.

— Вы заходите? — спросил билетер. — Давайте билеты.

Хотелось заглянуть в зал хотя бы на минуту — посмотреть, как там все выглядит, но Анка взяла его за руку и уверенно сказала билетеру:

— Мы в туалет, сейчас вернемся.

Они быстро пошли к выходу из кинотеатра.

— Туалет дальше по коридору, эй, вы куда? — крикнул вслед билетер, но ребята сделали вид, что его не услышали.

Они ехали вниз на эскалаторе, озираясь, нет ли поблизости Анкиной мамы. Ее нигде не было, видимо, она и впрямь пошла в ресторан пьянствовать. Ребята спустились на первый этаж и побежали по длинному коридору торгового центра мимо разноцветных витрин. Попкорн рассыпался, к концу пробежки его осталась от силы половина, Гриша сказал себе не расстраиваться, ведь главное, что им удалось сбежать из торгового центра, но все равно немного расстроился.

На улице Анка смело подошла к ближайшей тетушке, стоявшей на остановке автобусов с кучей пакетов в руках, и спросила, как добраться до автобусной станции. Тетка многословно объяснила, что до станции можно дойти пешком вверх по улице, и ребята пошли, на ходу зачерпывая попкорн из полупустого ведерка и отправляя его в рот. Это была лучшая еда в мире, Гриша снова расстроился, что половина ведерка рассыпалась.

Станция была близко — небольшое каменное здание, вдоль которого стояли автобусы. На переднем стекле каждого автобуса была табличка с кучей слов, Анка объяснила, что это названия мест, в которые идет автобус. Гриша не успел прочитать табличку первого автобуса, когда Анка уже сказала: «В Туезерск не идет» — и перешла ко второму. Третий автобус шел в нужном направлении.

— Нам сюда, — сказала Анка и зашла внутрь, Гриша зашел следом.

— Ребят, вы одни едете? Где ваши родители? — спросил водитель.

— Вон наша мама, а в Туезерске нас встретит бабушка, — сказала Анка и помахала рукой какой-то женщине на улице. Женщина удивленно на них посмотрела.

— Тогда с вас сто рублей, — сказал водитель.

Гриша поразился, как дорого, оказывается, ездить на автобусе. Ребята прошли в конец автобуса и сели на задние места.

— Получилось! — сказала Анка.

— Ура!

3

Совсем рядом орали голоса, за окном лаяла собака. Была ночь. Я не сразу поняла, где нахожусь, поняла только, что лежу на чем-то мягком и мокром. Левая нога свешивалась с кровати, упираясь в железный холодный край. Во рту пересохло, очень хотелось пить, болела голова. В спину упиралась Лика, практически выдавив меня с кровати. Я потрясла ее за плечо. Она не шевелилась, дыхание было еле слышным.

Дом, Олег, «Нива», застрявшая в грязи... Я села на край кровати и сразу же сползла на пол. Голоса орали, я попыталась сконцентрироваться, напряжение отдавалось болью. В доме кто-то есть. В комнате было совсем темно, внизу двери горела узкая полоска света. Почти на ощупь я пошла на полоску и открыла дверь. Электрический свет ударил в глаза, я посмотрела на лампочку без плафона, висевшую на потолке, и рой черных мух вокруг нее. В небольшой комнате стояла узкая кровать с желтоватой простыней, рядом коричневая тумбочка, под ее ножкой лежала свернутая в несколько раз серая бумажка.