Лес
Шрифт:
Они выпрыгнули из автобуса на улицу, по обе стороны которой стояли дома. Эта деревня выглядела богаче поселка, в котором они жили: дома были крепкие, некоторые даже двухэтажные, дорога изгибалась и уходила вниз к блестящему и переливающемуся на солнце озеру. Ребята пошли вдоль улицы. Они успели обсудить все на свете, кроме одного — как они собираются искать Тамару.
— Мы уже страшно опоздали, — сказала Анка. — Часа полтора, наверное, прошло.
— Быстро пробежимся по улице, посмотрим, обратно поедем, — сказал Гриша.
Он понимал, что прошло не полтора часа, а все
— Извините! — крикнула Анка. — Добрый день!
— Добрый! А вы откуда, красавцы такие?
— Мы в гости приехали! Вы не знаете, где живет Тамара?
— Кто?
— Тамара!
— Такая черноволосая с сильно накрашенным лицом, — вклинился Гриша. — На съемках снимается, ее по телевизору показывают.
— А-а-а, Тамарка, звезда наша. Так, смотрите. — Бабушка неторопливо вытерла руки от грязи, с важным видом вышла за калитку и остановилась рядом с ребятами. Показала рукой вдаль. — Видите вон тот желтый дом с красной крышей? Двухэтажный такой.
— Видим.
— Вот через два дома от него будет одноэтажный, синенький такой, с петушком на крыше, там Тамарка и живет. Только не знаю даже, что-то давно ее видно не было, может, снова в Москву уехала.
«Давно не было видно — это плохо, — подумал Гриша. — Если она на съемках и мы ее не найдем, дома точно попадет за то, что сбежал».
— Спасибо, мы побежали! — сказала Анка и, схватив его за руку, потащила вниз по улице.
7
На обед я приготовила капустный пирог из яиц, муки, воды и капусты, пожарила прямо на сковороде. Саня стоял рядом и с интересом наблюдал за процессом. Из разговора с ним я выяснила, что Олег иногда уезжает и работает на стройке, маму он плохо помнит, друзей у него нет, единственный мальчик в деревне — Венька в доме напротив, сын Анны, но он еще маленький и с ним неинтересно. Саня отвечал по-прежнему односложно, разговаривать было тяжело. Мы сидели за столом и ели — по такому поводу я даже достала тарелки и положила по большому куску пирога мальчику и мне, когда в соседней комнате скрипнули половицы и на кухню тяжелой походкой ввалился опухший Олег.
— Олег, добрый день, — сказала я и улыбнулась, краем глаза заметив, как мальчик скукожился на табуретке и вжал голову в плечи.
— Опохмелиться есть чем? — Олег прошел к холодильнику, открыл его и с недовольством уставился внутрь.
— Вроде бы нет, но есть пирог, извините, я тут похозяйничала без спроса. Будете пирог?
— Ну.
Он подошел к столу и положил руку на плечо мальчика. Тот съежился еще сильнее. Олег сел на табуретку рядом, взял опустевшую тарелку мальчика и положил себе здоровый кусок.
— Саш, ты будешь добавку? — спросила я. — Если будешь, тащи еще тарелку.
Мальчик помотал головой, вскочил и выскользнул из кухни, мы с Олегом остались вдвоем. Я рассматривала его красное оплывшее лицо в рытвинах, щетину на щеках, руки с грязными ногтями и старалась не морщиться от запаха перегара и пота. Какой омерзительный мужик, больше похож на животное, чем на человека.
— Неплохо, — сказал он про пирог, — но жена моя лучше готовила.
— Какие мои годы, — улыбнулась я. — Олег, вы отвезете нас в город? Лика не просыпается, я переживаю за нее.
— Отвезу, сказал же.
— А когда?
— Ты чего придолбалась, голова и без тебя болит. Завтра отвезу.
— Я так переживаю за Лику. Может, я возьму вашу машину и сама ее отвезу в больницу? Потом вернусь к вам, отдам машину, а завтра вы меня отвезете.
Олег вылупился так, будто я предложила сжечь его машину, а не одолжить.
— С ума, что ли, сошла? Я тебе машину не отдам, еще чего захотела.
— Я вам ее сегодня же верну, полтора часа туда, полтора часа обра...
— Сдурела? Сказал же — завтра отвезу. Делай после этого добро людям, не дают поесть спокойно. Я тебе жизнь спас — тебе мало, машину еще захотела?
— Я переживаю за подругу.
— Я тебе в пятый раз говорю: в порядке твоя подруга! — взревел Олег. — Ты глухая, что ли?
— Извините, — ответила я. — Не подумала.
Он продолжил есть. В соседнем доме снова заплакал младенец. Что, если Лика не переживет еще одну ночь? Сколько она уже спит — второй день. Я пошла в комнату. Она по-прежнему не просыпалась, я потрясла ее за плечи — голова дернулась, показалось, что она сейчас откроет глаза, но она не открыла. Я подумала, что, даже если она проснется, вряд ли в таком состоянии сможет куда-то идти. Вдруг, когда она проснется, ей станет хуже? Лучше бы она очнулась, когда рядом будут врачи.
Когда я вернулась на кухню, Олег ел третий кусок пирога, запивая его чаем из грязной кружки в коричневых кольцах. Кусочки капусты и крошки валялись на столе, пластиковая скатерть перекосилась и была готова сползти на пол.
— Я пойду прогуляюсь. Можно я куртку вашу возьму?
8
Ребята бежали мимо ухоженных домов с ровными заборами. На заборе двухэтажного дома с красной крышей сидел рыжий толстый кот. Гриша хотел его погладить, но решил, что времени мало и нельзя отвлекаться. Где-то вдали замычала корова, озеро внизу переливалось синим и зеленым.
— Какая классная деревня, — сказала Анка. — Совсем не как наша.
Синий дом с петушком на крыше они нашли сразу, он был небольшим по сравнению с другими домами Туезерска, но все равно круче любого дома в их поселке. На крыльце поднимал и опускал лестницу пожарной машины маленький мальчик, старше Танечки, но гораздо младше Гриши. Запыхавшиеся ребята остановились у забора.
— Пацан, привет! — сказала Анка.
— Ну, — ответил мальчик, не прекращая играть с машинкой.
— Мама дома? — спросил Гриша.
— Нет.
— А бабушка? — уточнила Анка.
— Ба-а-а.
Послышались тяжелые шаги, дверь распахнулась, на пороге стояла пожилая женщина в коричневых штанах и майке, очень похожая на Тамару. Гриша замер: она или не она?
— Ребята, вы что-то хотели? — Женщина доброжелательно рассматривала их и улыбалась.
Не она.
— А Тамара дома?
— Нет, она уехала. А что вы хотели? Вы откуда ее знаете?
Гриша напрягся и уже приготовился убегать — как отвечать-то, — и тут Анка выпалила: