Лесная ведунья. Книга третья

Звездная Елена

– А… а вы что, стирать так не могете? – сиплым шепотом спросила Ульяна.

– К сожалению – нет, – была вынуждена признать я.

И первая покинула избу.

Митяй, высвободив ручонки из пеленок, забавлялся тем что пытался ухватить мои волосы, только я тут была бестелесной, от того и поймать не мог. Но видел. Даже вот такой крошечный уже видел. Зажгла светлячка синего – попытался поймать. Значит маг. Тоже маг.

Ульяна догнала уже у самой реки, я сидела на берегу, удерживая Митяя, и листочек подкидывая, который он ловил и отпускал, заливисто смеясь. Хорошенький такой, забавный, славный, так и хочется

покрепче прижать… И что это нашло на меня?

– Мамка не говорила, – Ульяна тяжело опустилась рядом, устала видать совсем, оно и не удивительно, я бы вообще уже с ног свалилась. – Но соседка, баба Рута как-то обмолвилась, что папка в карты и мамку проиграл, и счастье свое.

Посидела, тяжело дыша и на реку глядя, да и продолжила:

– Мамка тятю из дому прогнала, опосля и узнала что тяжелая была. Мной тяжелая. Да окромя меня у ней с тятькой еще трое были, а все равно вот прогнала. Так сами и жили. Тяжело жили. Совсем тяжело. Ну да ничего, всех подняла мамка, у всех судьба сложилась. Померла она, когда у меня Никола родился, в тот год.

И замолчала Ульяна.

Она замолчала, а мне слов и не требовалось более. Поняла я, от чего Николу гулять пускает – у самой детства не было, вот и старается, чтобы хоть у детей было. Изо всех сил старается. И сдается мне когда за Саврана замуж пошла в семью хорошую попала – у Горда-кузнеца и жена под стать ему была, добрая да понимающая, невестку она точно от работы берегла да во всем помогала. А теперь вот нету ни Горда ни жены его… Да, страшную беду Савран в свою семью принес, очень страшную… и вот все, что от семьи и осталось.

Митятька, извернувшись листочек хватанул и как все мальцы тут же в рот засунуть попытался – отобрала скоренько, он давай реветь. Я огненный синий листочек создала – мигом про горе-печаль забыл, и давай пытаться огненный листочек поймать. А Ульяна смотрела и понять не могла, что же это такое малыш видит, от чего смехом заливается, но как и я улыбнулась невольно.

– Отец твой был магом, – сказала ей.

И тут же исчезла улыбка с лица женского.

– И Никола, и Луняша и Митяй в себе тоже дар магический имеют, – продолжила с новостями не радостными. – Дар спал, но это Заповедный лес, и изведав воды магической, дар проснулся.

Сжалась Ульяна, и прошептала губами побледневшими:

– Так воду ту и я пила, госпожа лесная ведунья.

– Ты – дочь, – тихо сказала я, – была бы сыном – дар был бы, слабый, но был. А вот у Луняши дар есть. И не слабый.

И такая бледная Ульяна сделалась, что я уж думала сознание сейчас потеряет, но усидела, только дышала тяжело, все пытаясь понять.

– То, что проиграл свою жену тот, кого тятей зовешь, неудивительно. Кто с магами в карты играть сядет, тот завсегда проиграет, – продолжила я.

Не стала добавлять, что проигрывают магам все, кроме ведьм. Ведьмы выигрывают! Даже у вампиров запросто выигрывают, особливо когда выпьют, ну да не суть.

– А мать твоя гордая, за подлость такую мужа не простила, вот только гордость порой злом оборачивается.

Митяй умудрился почти достать огненный листочек и я его тут же обычным заменила, и теперь ручонки придерживала, чтобы опять лист в рот не потянул.

– Почему злом? – тихо спросила Ульяна.

– Потому что жизнь – штука сложная, – я листик отобрала, снова в

воздухе держать начала, а Митяй старательно достать пытался и ручками и уже ножками тоже. – Она из гордости и себя и вас на жизнь трудную обрекла. Ты, Ульяна, сейчас сама из сил выбиваешься, но Николу пустила гулять, потому что на своей шкуре изведала что такое работа от зари до зари, и как это горько, когда на улице дети резвясь веселятся.

Опустила голову жена Саврана, в глазах слезы. Ох, жалко ее так, и себя жалко – я тоже знала, что такое работать головы не поднимая, и слышать как детвора бегает только из-за стен сарая, где навоз убираешь два раза в день в любую погоду. Горько это, и обидно, и тяжело.

– Да это дело прошлое, – и себе и ей сказала, – а ныне тебе вот о чем знать надобно – чем дольше вы в лесу Заповедном живете, тем сильнее у детей дар будет. И коли сейчас уедете – они лишь видеть смогут то, что простым людям неведомо, а вот если дольше пробудете…

И я листочек с расстояния вытянутой руки выпустила. Ветер его подхватил, да чуть к реке не унес, но Митятька вывернулся, и вот ручкой достать не мог, а магией сумел. Схватил листочек, к себе притянул, ладошкой перехватил и сразу в рот! Насилу отняла.

– А если останетесь, будет вот так, – тихо предупредила я.

Сидела Ульяна, не дышала почти.

– С Савраном поговори, обсудите все. Я никого не гоню и вам завсегда рада, но дар магический, его, при желании, развить всегда можно, а вот скрыть уже усиленный – никак. И коли сейчас уйдете, смогут дети стать кем захотят – купцом ли, кузнецом, мастеровым, кем угодно. А коли магия в них усилится – только магами, но это сыновья, Ульяна, а для девочки один путь – женой станет, того кто заплатит больше.

– А я никаких денег не приму! – мгновенно высказала женщина.

Подбросила я Митятку, к себе прижала на миг, да и отдав жене Саврана, сказала как есть:

– А их и не тебе заплатят, Ульяна. Девочек с даром магическим у родителей забирают навсегда. Растят их отдельно, от всех оберегая, от любого взгляда, а как кровь первая прольется – вот тогда продают. Какой маг больше золота даст, тот и получит. Думай, Ульяна, думай.

И оставив растерянную мать думать о судьбе своих детей, я помчалась прочь, но перед тем как улететь, заглянула к Луняше – а та играла. В меня играла. Сидела она перед ведром воды, что мать для стирки белья перенесла, ручки над ним простерла, шляпу нелепую (и где только нашла) на голове поправила и вещает голосом страшным: «Пить будете, а кто не будет, того заставлю!». Надо же, какая я со стороны то грозная, даже возгордилась слегка.

***

Проснулась я после полудня, потому что устала как последняя собака. В лесу дел накопилось видимо-невидимо, даже леший с ног сбился, что уж обо мне говорить. И в какой-то момент, выслушивая очередную недовольную соседством сойку, я поняла, что не могу больше. Ну не могу и все тут! Поэтому проснулась.

Лежу, понимаю, что тепло мне и удобно.

Открыла глаза, приподнялась на локте и поняла, что спала я на аспиде. Уж как так вышло не ведаю, да только он на земле, я на нем частично, голова у него на впадине между плечом и шеей уютно устроилась, а рука давно поперек тела аспидова перекинута. И удобно же. Проснулась и не болит ничего, не затекло нигде, а главное – тепло.