Лесник и его нимфа

Нефедова Марина

– Я пацифист, за мир отрываю башку, – кричал какой-то мальчик, стоя рядом с Литой на парапете. Неожиданно с другой стороны, откуда ни Лита, ни мальчик не ожидали, подбежал омоновец и со всего размаха двинул мальчика по ногам дубинкой – выше он не достал.

– Дяденька, вы чего деретесь?! – закричал пацифист.

Следующим ударом омоновец сбил его с парапета.

Лита поняла, что пора бежать. Парапет был довольно высокий. Она спрыгнула, но, запутавшись в полах своего длинного плаща, потеряла равновесие и упала.

Ударилась она не сильно, но когда поднималась, не заметила арматуру, торчащую из стены, и со всего маху двинулась об железки лбом и щекой. От сильной боли Лита снова села на асфальт и на несколько секунд перестала соображать, что происходит. Когда она вернулась в реальность, то увидела, что к ней направляются два парня в форме ОМОН.

– Вы целы? – услышала Лита с другой стороны. Она обернулась и увидела студента с рублем тридцать – она узнала его. Ему как-то удалось пробраться.

– Слушай, пипл, скипаем, – еле произнесла Лита, прижимая ладонь к лицу.

Он дал ей руку, помог подняться, и они рванули за Дом культуры.

Вслед им неслось усиленное в громкоговоритель требование очистить площадь – в сочетании с трехэтажным матом.

В сквере за ДК, куда они прибежали, было, кажется, безопасно. Лита рухнула на лавочку, не отнимая руку от лица, и, переведя дыхание, сказала:

– Кажется, скипнули.

– Вы, кажется, ударились…

Лите очень не хотелось убирать руку от лица. Наконец она решилась и посмотрела на ладонь. Там была кровь. Острым краем арматуры она распорола себе лоб. Слава Богу, хоть не посередине, а сбоку.

– Да, бывает, – пробормотала она, разглядывая руку.

– Так, вот, возьмите, это чистый, – студент порылся в карманах и протянул ей сложенный носовой платок. – Берите, берите. И пойдемте ко мне на работу, я здесь рядом работаю.

– У вас там что, медпункт?

– Нет, но какую-нибудь перекись водорода найдем.

– А…

Он смотрел на нее с сочувствием, от которого не было тошно. И говорил как человек, которому небезразлично, что она чуть не осталась без глаза. Литу это купило.

– Ну пойдем, раз ты такой тимуровец, – сказала она, поднимаясь с лавочки.

Они пошли в обход ДК.

– Ты, кстати, случайно не пипл, нет? – спросила она, мельком разглядывая его, когда они прошли молча пол-улицы. Чем-то он был похож.

– Что?

– Нет, ничего. Я забыла, как тебя зовут?

– Саша.

– Лита, – она протянула левую руку, потому что правой прижимала платок к своей раненой голове. Он остановился и пожал ее протянутые пальцы.

– Cаша, вы спасли мне жизнь! Вы – Робин Гуд. Только не забудьте мне отдать эти деньги за лекарство уже наконец-то!.. Как, кстати, поживает ваша тетя? Как ей лекарство, помогает?

***

Студент работал неподалеку, в филиале какого-то научного института – Лита не успела толком прочитать

вывеску.

– А что там такое произошло около Дома культуры? – спросил он, когда они, проскочив мимо охранника, поднимались по лестнице старого особняка, в котором расположился Сашин отдел.

– А, – рассеянно сказала Лита, одной рукой прижимая к лицу платок, а другой трогая покрашенные зеленой краской стены. Она очень любила такие старые здания. – Да там была выставка одного пипловского художника. И какие-то чуваки забили косячок, прям там, на лестнице. Ну, и выставку закрыли. Менты устроили облаву. Долго еще подниматься?

Подниматься нужно было на четвертый этаж – комната студента располагалась под самой крышей. В комнате было несколько рабочих мест, но из людей уже никого – пятница, короткий день, как объяснил Саша, ища в ящике перекись и вату.

Лита пошла мазаться перекисью перед зеркалом в какую-то подсобку.

– Будете чай? – спросил студент.

– Да, я с утра ни разу не ела, только полпачки сигарет. А что это за место?

– Филиал научно-исследовательского института. Закрытое, вообще-то, учреждение.

– Заметно, – усмехнулась Лита, вспомнив, что когда они проходили мимо охранника, тот печально смотрел в окно. – И что ты тут делаешь?

– Работаю лаборантом. Еще делаю чертежи.

– И что чертишь?

Она подошла к кульману, около которого он стоял. На кульмане был прикреплен лист миллиметровки с тонкими линиями.

– Это твое? – спросила Лита почти восхищенно, разглядывая чертеж. – Вот это да! Какое-то произведение искусства. А я ненавидела в школе черчение. Для меня ровную линию провести всегда было проблемой.

Молодой человек ничего не ответил. Он явно не стремился общаться.

Вообще-то можно было уже и уйти, но Лите ужасно хотелось чаю, а алюминиевый электрический чайник как-то неуверенно шумел и не спешил закипать. Лита, сунув руки в карманы, стала ходить между столами и бесцеремонно рассматривать всякие фотографии, открыточки, фигурки и штучки на столах.

– Это что за лепетулечка? – спросила она, разглядывая фото на одном из столов под стеклом.

– Дочка заведующей.

– А… Здесь кроме тебя одни женщины работают? Целых раз, два, три, четыре, пять тетенек?

– Да, – ответил он, выкладывая в тарелку печенье.

– А твой стол этот? – она показала на стоявший в углу маленький стол бедного лаборанта. Он был один без всяких штучек. С бумагами и какими-то книжками.

– Вы угадали, – ответил он, не отрываясь от насыпания сахара из пакета в банку.

Лита остановилась напротив окна.

– Клевый вид. Покурить бы. Где у вас тут курят?

– На лестнице.

– Ты куришь?

– Нет.

Она вышла на лестничную площадку. Вверх вела пожарная лестница. Лита пригляделась, затягиваясь, – люк был не заперт.