Лесник
Шрифт:
Всего тюков было штук двадцать, но только два из них с бельем, гардеробом и драгоценностями дона Фернандо.
Понаблюдав с минуту за работой Мигеля Баска и его товарищей и пожав каждому из них руку, молодой человек прошел в свой кабинет, где его ожидал капитан каравеллы.
— Здравствуй, Тихий Ветерок! — Здравствуй, Лоран! — вскричали оба в один голос и бросились друг другу в объятия.
— Вот мы и опять вместе! — сказал Лоран с чувством.
— Как же я рад этому! — воскликнул Тихий Ветерок.
— Выкурим по трубочке, выпьем по
— Хорошо, отличная мысль! Эти черти-испанцы — чтоб им пусто было! — все едят с приправой из перца, так что в их проклятой стране вечно хочется пить.
— Так ли уж это плохо? — засмеялся Лоран.
— Да я, собственно, не жалуюсь.
Приятели раскурили трубки и разлили вино по стаканам.
— Теперь побеседуем, — сказал Лоран. — Твое здоровье!
— Спасибо, твое здоровье! Побеседуем, я готов.
— Кстати, ты знаешь, что десять человек из наших сидят здесь в тюрьме, и дело идет к тому, что их повесят?
— Знаю ли? Это мне нравится! — вскричал Тихий Ветерок, захохотав во все горло. — Да ведь я же эту штуку и подстроил!
— Ты?
— Самолично.
— Почему? С какой целью? Разве взбунтовался экипаж?
— На судне, где командует Тихий Ветерок? Полно, брат, ты, верно, шутишь!
— Да ведь это непостижимо…
— Разумеется, и если не объяснить тебе всего, ты ни за что в жизни не догадаешься.
— В таком случае, объясни мне все.
— Это самое лучшее. Твое здоровье!
— Твое! Ну, рассказывай.
— Постой, брат, дай начать с самого начала. Представь себе, что я был уже недалеко от берега, когда внезапно мне пришла в голову мысль, что для торгового судна у меня экипаж слишком многочисленный и может возбудить подозрения: не считая твоих слуг, нас на судне было двадцать пять человек.
— Многовато.
— Не правда ли? Легко можно было заподозрить неладное. Вот я и поделился этой заботой со своим лейтенантом.
— Твоим лейтенантом ведь был Бартелеми?
— Был.
— Как был? Разве он умер?
— Да слушай же, пропасть тебя возьми!
— Ты прав; твое здоровье!
— Твое! Бартелеми нашел, что я прав. «Надо поправить дело, брат», — сказал он мне.
«Но каким образом? — возразил я. — Не побросать же мне своих людей в море».
Ты знаешь Бартелеми, он только рассмеялся.
«В крайне случае, и это средство хорошо, — продолжал он, — но, кажется, я нашел лучшее: я возьму десять человек и вместе с ними отправлюсь в лодке к берегу. Само собой, испанцы схватят нас, отправят в Панаму…» — «…И повесят всех до одного, — перебил я. — Прекрасное средство, нечего сказать!» — «Полно, брат! — расхохотался он. — А ты-то где же будешь? Неужели Лоран и Мигель Баск, не говоря уже об остальных товарищах, не спасут нас?»
— Храбрец!
— Конечно, да и мы были поблизости и могли спасти их. Я не противился более и сказал ему: «Поступай как знаешь».
Тут он свистком вызвал экипаж на палубу и, когда все собрались, рассказал о предстоящем деле, — ты знаешь, как он умеет
— Еще бы!
— Но теперь их нужно выручить.
— Я думаю! Не воображаешь ли ты, что я ждал твоего приглашения?
— Нет, Лоран, я знаю тебя, знаю, что ты истый Береговой брат.
— Спасибо, твое здоровье!
— Твое!.. Кстати, тебе нужен паж — все вельможи, сколько-нибудь важные, имеют пажей.
— Ну и дальше что?
— Я привез тебе пажа.
— Кого?
— Шелковинку.
— Да ты что?!
— Честное слово!
— Ты ничем не мог порадовать меня сильнее!
— Эй! Шелковинка, причаливай живо! — крикнул Тихий Ветерок громовым голосом.
Дверь отворилась, и юноша лет пятнадцати-шестнадцати, тонкий, стройный, ловкий и бойкий, в прелестном костюме пажа, появился на пороге.
— Теперь ты поступаешь в распоряжение его сиятельства графа, — сказал ему Тихий Ветерок с достоинством. — Смотри в оба, малый, не плошай!
— Я знаю капитана Лорана, и он знает меня, — ответил паж с тонкой улыбкой.
— Знаю и люблю, дитя; я рад, что ты будешь при мне.
— Не больше того, как я рад находиться при вас, капитан Лоран, — с чувством ответил юноша.
— Этот мальчуган иногда выдает такие слова, что пропасть меня возьми, если я знаю, где он их берет! — вскричал Тихий Ветерок.
— Не далеко, капитан, в сердце.
— Каков! Не моя будет вина, если я не сделаю из него настоящего матроса!
— Дитя мое, вели принести несколько бутылок вина и позови наших товарищей, они, должно быть, уже закончили свое дело.
— Ты прав, брат, надо поговорить с ребятами; их огорчает, что они должны быть лакеями, и я вполне понимаю их, да и ты тоже.
Лоран улыбнулся.
— Разумеется, понимаю, — сказал он, — но будь спокоен, сейчас они взглянут на это дело иначе.
Дверь отворилась, и вошли все флибустьеры. Шелковинка принес и поставил возле стола большую корзину с бутылками вина и водки.
Лоран встал, взял шляпу и любезно раскланялся с вошедшими.
Капитан Лоран, при своей необыкновенной красоте, был высок, строен, прекрасно сложен и наделен природной грацией и необычайным величием. Во всем его облике проглядывало нечто неуловимое, мягкое до женственности и в высшей степени располагающее к себе; храбрый как лев, с железной волей и стальными мышцами, он покорил себе всех этих людей, грубых и неотесанных, но, в сущности, добрых, сделался их кумиром и получил от них прозвище Прекрасный Лоран.