Лесной маг
Шрифт:
Я сделал ошибку, попытавшись дышать ртом. И тут же ощутил на языке чуму, отвратительные испарения, наполнившие мои рот и горло вкусом смерти. Я поперхнулся, сжал губы и заставил себя успокоиться.
Когда я доставил сюда Хитча, лазарет был просторным чистым помещением, залитым солнечным светом. Теперь окна занавесили на ночь. Количество кроватей увеличилось вдвое, повсюду на полу лежали носилки и тюфяки с больными. Некоторые метались и стонали во сне; другие лежали неподвижно и хрипло дышали. Дверь в соседнее помещение была распахнута. Там кто-то лихорадочно бредил.
Среди больных двигались три фигуры. Женщина в сером платье перестилала пустую кровать.
— Невар? — прошептала Эпини, с трудом сдерживая ярость.
Я попался. Я не мог сбежать, не наступив ни на кого из больных. Я стоял и молча смотрел на Эпини. Она всегда была изящной женщиной. Теперь же совсем осунулась. Черты лица заострились, и мне показалось, что она сильно постарела за тот год, что мы не виделись. Я вдруг вспомнил, что она беременна.
— В твоем положении тебе бы не следовало здесь находиться, — укоризненно заметил я.
Она приоткрыла рот от возмущения, перегнулась через пациента, который лежал между нами, и до боли крепко вцепилась в мое предплечье. Не отпуская меня, Эпини обогнула постель и двинулась к выходу из палаты.
— Эпини, я…
— Ш-ш, — свирепо зашипела она.
Все еще не отваживаясь заговорить, я проследовал за ней через приемную на темную улицу. Юный солдат у входа даже не пошевелился, когда мы проходили мимо него.
Как только мы оказались снаружи, Эпини повернулась ко мне. Я приготовился выслушать суровый выговор, но она брось ко мне и попыталась обнять. Ее рук на это не хватило, но на мгновение мне стало очень хорошо — пока я не почувствовал, что ее плечи содрогаются от рыданий. Затем она отстранилась и смерила меня сердитым взглядом. Свет фонаря блеснул на дорожках слез на ее щеках.
— Мне не следует ухаживать за больными, пока я беременна? Но я так понимаю, горевать мне в это время очень даже следует! Я думала, что ты умер, Невар! Неделями я оплакивала тебя как мертвого, а ты мне это позволял. И Спинк с тобой заодно! Мой муж скорее готов сохранить верность другу, чем успокоить страдания и страхи жены. Я никогда, никогда вас не прощу за то, через что вы заставили меня пройти.
— Я сожалею, — сказал я.
— Конечно! Тебе и следует сожалеть. Это было низко с твоей стороны. Но твои сожаления ничего не меняют. А твоя несчастная младшая сестра, которая все это время думала, что ты мертв, представляла, как твое тело гниет непогребенным в какой-нибудь канаве. Как ты мог так поступить с нами, Невар? Почему?
И в этот миг все мои превосходные обоснования вдруг показались мне глупыми и эгоистичными. И все же я попытался оправдаться.
— Я боялся, что твоя репутация пострадает, если все узнают о нашем родстве, — неловко объяснил я.
— А я всегда так заботилась о своей репутации и о том, что люди обо мне думают! — вскипела Эпини. — Неужели ты считаешь, что я настолько пустоголова, чтобы беспокоиться о таких вещах больше, чем о семье? Ты мой кузен! И ты спас нас со Спинком, отчаянно собой рискуя. Неужели ты думал, я смогу об этом забыть и отказаться от тебя из-за того, что с тобой сотворила магия спеков?
Я понурился. Она взяла мои ладони в свои, и этот простой жест, выражающий ее искреннюю любовь ко мне,
— Иногда мне кажется, что тебя надо защищать от твоих же собственных добрых намерений, Эпини, — заговорил я. — Как сейчас, например. Да, тебе хватает духу не заботиться о том, что люди думают о тебе. Однако их мнение может стоить Спинку карьеры. Или выяснится, что другие офицеры не хотят, чтобы их дети играли с твоими. Подумай, как будут относиться к тебе те женщины, которых ты поддерживаешь, если узнают, что ты кузина человека, подозреваемого в двух мерзейших преступлениях. Думаю, ты уже знаешь, что меня обвиняют в убийстве. И до тех пор, пока я не сумею доказать свою невиновность, наши родственные связи следует скрывать.
Я с любовью сжал ее пальцы, удивившись их хрупкости, и тут же выпустил.
— Нет, не спорь со мной об этом сейчас, — предупредил я Эпини, когда она собралась мне возразить. — Сегодня ночью мне необходимо сделать нечто очень важное. Единственный человек, который может подтвердить мою невиновность, только что избежал преждевременных похорон. Он ходок, как это здесь называют. Сейчас он у меня в доме, но все еще очень слаб. Я должен привести к нему врача. А если это невозможно, мне нужно знать, как я могу помочь ему поправиться. Моя жизнь зависит от этого не меньше, чем его.
Она начала качать головой еще до того, как я договорил. Когда же я замолчал, на ее лице отразилось отчаяние.
— Я не знаю, что можно сделать, Невар, если не считать очевидного, — мягко ответила она. — Дать ему воды и бульона, если он сможет пить. Я видела одного ходока. Сегодня ночью в лазарет вошла женщина, за которой тащился саван. Она просила нас всех навсегда уйти из Геттиса ради ее детей. Она умоляла увезти ее детей на запад. Потом она легла на пол и умерла снова. Кто-то ее узнал и побежал за ее мужем. Несчастный в ужасе примчался в лазарет. Он сказал, что она умерла несколько часов назад и он выставил ее тело на улицу. Нам пришлось объяснить ему, что она умерла снова. А доктор Фрай сделал ситуацию невыносимой, объявив мужу, что его жена вовсе не воскресала и что лишь злая магия спеков оживила ее тело. Мне хотелось его задушить.
— Доктор Амикас знал о ходоках; помнишь, как он настаивал, чтобы мы ждали сутки, прежде чем хоронить умерших?
— Конечно помню! Ты бы одним из тех, кто «умер», а потом вернулся. Как и многие, кого ты отослал обратно по мосту. Как и Спинк.
— А где сейчас Спинк? Он знает, что ты здесь?
— Нет. Его вызвали в штаб. Многие вышестоящие офицеры заболели, и младшим приходится их заменять, чтобы поддерживать хоть какой-то порядок в Геттисе. Он не хотел нас покидать, но ему пришлось. Какие-то неприятности с заключенными. Это его долг, и я это понимаю. А когда к нашему дому прибежал человек и сказал, что больной зовет меня по имени, я поняла — мой долг состоит в том, чтобы прийти сюда. У того человека больше никого не осталось. Его жена умерла родами через год после того, как полк прибыл в Геттис. Я была потрясена, когда в первый раз созвала женщин города на собрание, чтобы обсудить нашу безопасность на улицах, а он на него пришел. Я думала, он пришел посмеяться над нами, а то и хуже. Но с тех пор он оставался нашим вернейшим сторонником. Он был первым мужчиной, присоединившимся к нашему обещанию прийти на помощь, если услышит свист, чем бы он ни занимался. И он не раз сдержал слово, даже если в помощи нуждалась обычная проститутка. Он всячески нас поддерживал. Вот почему, когда оказалось, что меня зовет сержант Хостер, я не могла ему отказать.